– По мне, так он невменяем. Ненормальный, другими словами. Петр Ильич, ну какому адекватному человеку придет в голову пробраться сюда ночью тайком, чтобы отпилить голову у трупа? Это же бессмыслица какая-то! Поставить его с стенке и привет!

– К стенке поставить – это мы завсегда успеем, – авторитетно заявил Кошевар, а потом, сердито покачав головой, направился к выходу. – Я должен с ним поговорить. Даже сумасшедший может быть источником информацию. Где Булганин?

– Он вместе с ребятами из ОСНАЗ пытается допросить пленного.

– Значит, самое время вмешаться, пока его невзначай не покалечили при допросе.

Шлепая по лужам, Кошевар поднял воротник повыше, стараясь уберечься от встречного ветра, швыряющего в лицо снежную метель. За ним следом, едва поспевая, бежал Чердынцев, сжимая в руках рабочий портфель шефа. Вид у него был потрепанный и измученный, но, видя активность генерала, и сам старался не отставать. К месту допроса оба дошли за пару минут. Возможно, именно сейчас удастся прояснить причину творящегося вокруг безумия. По словам встретившего их Булганина, дезертир наотрез отказывался разговаривать с ними и просил увидеть старшего. Сам пленник со скованными за спиной наручниками застыл с гордым видом и выглядел несколько странно и дико. С непокрытой головой, одетый в грязный и дырявый, некогда белоснежный маскхалат, под который щедро напихал паклю, мох и скомканные старые газеты, вероятно, в качестве утеплителя. Ватные штаны и валенки из стандартного армейского зимнего снаряжения заканчивали его гардероб. Круглолицее смуглое лицо носило следы обморожения и свежий кровоподтек под глазом.

Генерал поморщился и недобро покосился на своих подчиненных. Не иначе, кто-то из них слегка перестарался, проявив излишнее служебное рвение.

– Имя и звание, парень, а также цель ночного визита, – потребовал генерал у пленника, присаживаясь за стол напротив него. Заметив, что тот то и дело облизывает растресканные сухие губы, тут же распорядился. – Снимите с него наручники и налейте горячего чаю, ну и что-нибудь перекусить. Приступим, пожалуй.

– Да он тут же плеснет вам кипятком в лицо! – буркнул Чердынцев.

– Не видите, что он продрог и едва живой от холода. Но на всякий случай держите его в поле зрения. Вдруг окажется буйным.

Благодарно кивая, пленник растер запястья и набросился на чай, жадно глотая обжигающую жидкость, пока не закашлялся. После чего так же жадно съел все содержимое банки с тушенкой, облизал пальцы и вытер их о штаны. Генерал терпеливо ожидал, постукивая пальцами о столешницу, внимательно изучая ночного гостя.

– Итак, кто ты такой? Имя и звание. Или ты гражданский?

– Рядовой Дорсун Тойтох, товарищ генерал, но мои сослуживцы называли меня Монгол, – с готовностью ответил пленник, нервно ерзая на стуле. – Спасибо, что не убили сразу. Я не хотел вас тревожить, ушел бы тихо, но непогода разыгралась. Похолодало.

– Это ты убил всех своих сослуживцев? – осторожно спросил Булганин, но умолк, когда генерал сделал ему нетерпеливый жест замолчать.

– Нет! Клянусь! – тут же вскочил на ноги Монгол, но сел обратно, когда два суровых осназовца у него за спиной положили руки ему на плечи. – Это сделал Абас! Подлая, мерзкая тварюга! Ну ничего, доберусь и до него. Отрежу башку и принесу в жертву.

– Так, минутку. Кто такой Абас? – Генерал невольно поднял брови в удивлении, обернулся за разъяснениями к Булганину. – Среди личного состава этой заставы был кто-нибудь с такой фамилией? Может, кличка? И что значит отрежу башку? Что это такое? Ты вообще где этому научился, дружок? Похоже, у тебя и вправду беда с головой.