Вероника согласилась со мной. И под прыжки фитнес-инструктора мы чуть-чуть выпили. На диван мы присели втроем. Но тут же Артем Аркадьевич не дал нам опомниться и захлопал изо всех сил. Мы поняли, что пора и нам "дать жару".Мы пели в один микрофон развратную песню "Серебра".То, что она развратная, потом нам высказал Виктор.

– Ну все! Мы первые! Я так люблю караоке, ребята! И девчата,– довольно произнес директор, улыбаясь во всю ширь.

– Подождите. Еще рано.

– Да все ясно! Эти товарищи нам не друзья. И не соперники. Девяносто шесть- какая шикарная цифра. Пускай подольше попрыгают, может, научатся в ноты попадать. А девяносто шесть -это дело.

– А Вы слышали, как Виктор спел про войну?

– Нет. А где я был?

– А где Вы были?– Виктору самому стало любопытно, как мог главный пропустить его выступление.

И мы все уставились на директора. Он неловко глянул в ту сторону, где отдыхала управляющая фитнес -центром. Дама на высочайшей шпильке и с бокалом на высочайшей ножке. Вот она, любовница. Или скромнее: женщина мечты главного редактора "Вечернего Проспекта".Он был так очарован, что не услышал и не увидел премьеры своего подчиненного.То же мне! "Родной коллектив"! Променял нас на спортивную мадам. Нетрезвую, к тому же.

– Мне было нужно узнать их секретный план,– отвертелся Артем.

Но Виктора не устроило подобное равнодушие. И он уныло опустил бороду.

– А…спой еще! Там есть другие патриотические песни! Да уверен, что есть другие. Хорошие. Про Родину. Я буду аплодировать. Подбрось нам тридцать очков.

– Виктор набрал девяносто четыре балла!– громко сказала Вероника.

– Тем более! А ты скрывал свою любовь к патриотической песне! Выходи!

Ничего не оставалось Виктору, как второй раз за свою жизнь выйти на сцену. Он начал петь что-то современное, про нашу армию и мощную обороноспособность. А у меня "зазвонил телефон".Я побежала в туалет. В женскую дверь выстроилась очередь. Но я видела, кто звонил, поэтому без ложной скромности закрылась в кабинке мужского туалета. Боялась, что звонящий переключится с меня на хихикающую неподалеку психопатку в черном балахоне. Конечно, психопатку. В этом я не сомневаюсь.

– Где ты?– закричала я, словно и в туалете гремела бесконечная музыка.

– В парке. Тут еще рядом библиотека. Такая новая.

Ясно. Я выбежала на улицу и глубоко вдохнула вечернего воздуха. А то от сигаретного дыма становилось немного не по себе. Я села в такси и понеслась в парк. Можно было пойти бодрым шагом на автобусную остановку. Я же догоняла Игоря, как будто это просто гений мировой культуры! И если я не успею на его пресс- конференцию, он укатит в Берлин и появится в России еще лет через пятнадцать. Ах, у гения мировой сцены так много дел, так много, что он еле согласился на мое интервью. Согласился! Дать интервью какой-то провинциальной газетенке!? Нет, как я могу так пренебрежительно о самой-самой любимой? Дать интервью образованной и уверенной в себе девушке. Если на дне молодежи он не обратил на мой внешний вид никакого внимания, то сегодня, при ярком свете фонарей, он просто обалдеет от моих узких брюк и обтягивающей футболки. От моей груди, в конце концов. В конце концов, он мужик или нет? Оценит и расскажет все, в мельчайших подробностях. И про личную жизнь тоже. Куда он денется? Ему, как начинающему музыканту, нужна слава и деньги, вытекающие из славы.

– А без сдачи не найдется?– глухой голос таксиста прервал мои мысли.

Я собрала в кулак всю мелочь из кошелька и две сотни. Я побежала мимо скамеек в парке. Слева и справа понаставили новых скамеек, с витиеватыми коваными ножками. Где же он? А не ошибусь ли я, повернув не к тому? Помню, выше меня ростом. Это главное его отличие от остальной группы неизвестных людей? В парке было многолюдно. Семейные пары с маленькими детьми гуляли медленно и наивно. Мамаши с объемными колясками создали кружок по интересам и что-то эмоционально рассказывали ,перебивая друг дружку. Нет, я никогда не превращусь в ту, чьи интересы ограничиваются кричащими памперсами. Я все еще шла быстро, поворачивая голову во все стороны. Я даже вспотела. От напряжения.