– Круто, – хмыкнул я. Помолчав несколько секунд, снова взглянул на Лужина: – С ракетами понятно, тут проблем нет. Но ведь может быть и другая ситуация: остановить, например, кардиостимулятор в сердце какого-нибудь политика. Или подстроить ему аварию, заставив выехать на полосу встречного движения. Ну и так далее. Я не поверю, если вы скажете, что не занимаетесь такими вещами. Или не попытаетесь сделать что-то подобное с моей помощью.

– Тебя что-то смущает в описанных тобой вариантах? – поинтересовался генерал.

– Смущает. Одно дело уронить ракету, и совсем другое – убить человека.

– Ты неправильно расставляешь акценты, – покачал головой Лужин. – Вопрос не в том, убивать или не убивать. Вопрос в целесообразности той или иной смерти. Идет борьба стран, борьба цивилизаций. После начала СВО все еще больше обострилось, сейчас на кону само существование России. И в этой борьбе не место излишней щепетильности. Хорошо все, что идет на благо твоей стране, и наоборот. Ты знаешь, сколько в восьмидесятых – девяностых годах в России было так называемых агентов влияния? Тысячи человек! Наши западные друзья пачками зазывали к себе тех, кто в силу образования, таланта, общественного положения мог в будущем им пригодиться. С ними проводились беседы, велась идеологическая обработка. После чего их отправляли назад в Россию, где эти люди начинали пропагандировать вбитые в их головы идеи. А фактически, работали против своей страны. Многие из них позже занимали важные государственные посты – подумай, разве может такой человек отстаивать национальные интересы? ‒ Лужин пристально посмотрел на меня.

Я ничего не ответил, так как вопрос был риторическим.

‒ Он – враг, ‒ продолжил генерал. ‒ И если такой чиновник не хочет уйти сам, то я не вижу ничего зазорного в том, чтобы помочь ему освободить место. Добавлю, что ликвидация – это крайнее средство, к нему наша контора прибегает очень редко. Обычно у нас хватает других средств убеждения. Насколько эффективна наша деятельность, ты можешь судить по тому, как окрепла страна за последние двадцать лет. Многие напрямую связывают это с приходом Путина.

‒ Двадцать лет назад я был еще ребенком, ‒ заметил я. ‒ Мне сложно судить о тех событиях.

‒ Верно. Тем не менее, за эти два десятилетия произошел совершенно непонятный всему миру перелом: Россия катилась в пропасть, ей с готовностью в этом помогали. А потом вдруг что-то случилось: Ельцин ушел в отставку, его место занял никому не известный Путин. И Россия вдруг начала постепенно выкарабкиваться из ямы. Можешь ты это объяснить какими-то объективными факторами?

– Могу. Нефть подорожала. Как раз на днях смотрел передачу на эту тему.

– Мой дорогой Алексей, ничто в этом мире не происходит просто так. И то, что цена на бочку нефти взлетела с двенадцати долларов до нынешних восьмидесяти, имеет свои скрытые причины. Заметь – не внешние. Люди видят то, что должны видеть. Истинные причины многих событий остаются за кадром. И взлет цены на нефть, как и ее падение в начале восьмидесятых, вызваны отнюдь не экономическими причинами. Основная борьба идет на скрытом от глаз непосвященных уровне. Развал Советского Союза был вызван не экономической несостоятельностью социализма, а тем, что мы проиграли американцам на ниве парапсихологии. К началу восьмидесятых годов мы отставали от них в этих вопросах лет на двадцать. И виновато в этом было высшее руководство страны, не уделявшее вопросам прикладной парапсихологии должного внимания. Неудивительно, что все в стране начало рушиться. Знаешь, что произошло в конце девяностых? – Генерал испытующе взглянул на меня.