– Назад! – крикнул Лонгсдейл. – Это Instant mortem!

Комиссар шарахнулся прочь. В углу брат Маттео бубнил молитвы, а бледный брат Лука сжимал стул, подняв его перед собой как щит.

– Сможете что-нибудь сделать?!

Консультант упал на колени рядом с Камальо, протянул над ним руки и быстро забормотал. Вокруг горла, головы и груди банкира появились светящиеся лиловые полосы. Саварелли бросился к нему и схватил за руки, не позволяя раздирать кожу на голове и горле. Пес навалился на банкира, припечатав его к полу.

– Это оно! – зарычала Джен. – Давайте скорее – вы еще успеете поймать след!

– Откачайте свидетеля! – крикнул Бреннон. – Он должен остаться в живых!

– Да на кой черт он вам нужен? – воскликнула ведьма. – Вы его что, в суд присяжных притащите?

Лонгсдейл быстро забормотал на каком-то непонятном языке. Выхватив из ножен трехгранник, он нацелился на полосы и наконец одним взмахом рассек пульсирующие путы. Камальо судорожно забился в могучих руках кардинала, но через секунду безвольно обмяк.

– Господи, – выдавил брат Лука; его коллега так и застыл, вцепившись в четки.

– Не успели, – сказал его преосвященство, щупая запястье жертвы. Впрочем, комиссару все было ясно и так: очередной мертвый свидетель, черт подери!

– Это не он, – буркнул Бреннон. – Не чернокнижник. Хотя вас он узнал, как и пса.

– Как-то быстро ваш чернокнижник избавляется от сообщников, – заметила ведьма. – У него их неограниченный запас, что ли?

– Может быть, и так, – процедил комиссар. – Лонгсдейл, сумеете поймать след?

Консультант кивнул и занялся делом. Кардинал поднялся на ноги, хмуро глядя на труп. Пес слез с него и обнюхал остатки полос.

– Ваш стрелок выглядел так же?

– Получше. Видимо, с ним все произошло быстрее, или он ничего не понял и меньше сопротивлялся. Судя по последним словам банкира, он знал, что его ждет. Нам нужно обыскать дом. У вас тут, похоже, не один чернокнижник, а целая банда.

– Но зачем? – Кардинал окинул взглядом богато обставленный кабинет. – У Камальо и так было все, чего можно пожелать: состояние, положение в обществе, молодость, здоровье. Как он вообще в это впутался?

– Может, ему красоты не хватало, – хмыкнула Джен. – Или чтоб бабы любили. Или денег было мало. А может, его просто запугали.

– Это он превратил девочек в нежить и управлял ими? – спросил Бреннон. – Или кто-то занимался этим в его доме?

– Теперь мы этого уже не узнаем. Что вы будете делать с трупом?

Бреннон повернулся к инквизиторам. Против ожидания, те уже почти пришли в себя – были белее молока, тряслись, но по крайней мере не бились в истерике и не лежали в обмороке.

– Ну, с боевым крещением, – буркнул комиссар. – Видели такое раньше?

Подчиненные Саварелли замотали головами.

– Скоро еще и не такое увидите. Нужно привести тело в порядок, чтобы это выглядело как смерть от сердечного приступа.

– Я смогу, – сказал брат Маттео и нервно облизнул губы. Бреннон удивленно поднял бровь. – Я знаю несколько… несколько слов для лечения. Думаю, для мертвого тела они тоже подойдут.

Комиссар повернулся к его преосвященству, но вопрос «Чему вы их учите в вашей инквизиции?» так и остался невысказанным, потому что кардинал притопывал по паркету и прислушивался к звукам. Джен следила за ним с нарастающим интересом.

– Займитесь трупом, – кивнул инквизитору Бреннон. – Что вы делаете?

– Мне кажется, что паркет уложен неровно и под одной из досок есть полость, – ответил кардинал. – Был странный звук, когда мы шли… так-так!

Комиссар присел на корточки перед доской, по которой Саварелли постукивал каблуком. Ведьма провела по ее краю; он обуглился, и внутри что-то тренькнуло. Джен прожгла пальцами три дырки в дереве и выдернула ее из паркета. Бреннон достал из щели плоскую коробочку. Замка на ней не было, и комиссар протянул находку девушке: