Да, он может поклясться, что при поездках в Киев (4 часа электричкой в один конец) к нему, по прибытии на пригородный вокзал, незамедлительно прикреплялась группа людей в штатском, которые передавали его друг другу—«вели» на протяжении передвижений средствами городского транспорта. Их выдавало шаблонно одинаковое безразличие на лицах—его от них требовал оперативный инструктаж—и это совпадение усугублялось отсутствием наплывов отрешённых мыслей «про своё», хотя бы иногда. Такого не подделать.

Маститый Борис Тэн и «сочувствующие» редакторы столичных книгоиздательств кивали с полным пониманием, когда провинциал делился наблюдениями «свежего» человека из трамвайно-тролейбусных реалий столичной жизни. Но даже им не хватило опыта выдвинуть хоть мало-мальски допустимую гипотезу причин подмены его портфеля в вагоне подземного метро сотрудниками КГБ.

Объёмистый портфель коричнево-искусственной кожи с ввалившимися боками. Он ухватил его из-под своего сиденья и сошёл на нужной станции. Не сразу даже и заметил, что портфель-то подменили, до того схожи. А когда Дмитро Иваныч его открыл, там оказалась рабочая спецовка скрученная шохом-мохом. Иди и думай что подумать. Синяя рабочая спецовка, вернее даже комбинезон. Достаточно несвежий. Специфично чекистское чувство юмора…

В целом, жизнь, можно сказать, удалась, если особо не вдумываться… Не считая досадных моментов, когда Антонина Васильна забывает хлеб купить. Впрочем, тоже полезно для тонуса – Старший Преподаватель хотя ещё и ого-го, но далеко уже не мальчик, разминка не помешает…

Антонина Васильна… Как правильно подметил Российский классик, «подруга дней моих суровых…» ну и так далее, по тексту.

Подруга со студенческой скамьи, поженились неделю спустя после получения дипломов. Ах, Тонечка – Длинная Коса… самая стройная девушка на курсе… Тонюсенька…

Всю жизнь преподавала в школе мову и литературу, а дома читала Марину Цветаеву всевозможных годов издания.

– Антонина Васильна, у тебя дома уже целый склад этой Цветаевой, эту-то зачем купила? Они ж дублируют друг друга. Стереотипные.

– Ты ничего не понимаешь, Дмитро…

Как будто есть что понимать: новое платьице старой, но любимой кукле.

Однако борщи готовит неоспоримо Украинские.

С каких же это пор он начал величать её по имени-отчеству? Ну это ещё дети рядом жили… Да, точно… Сперва в шутку, теперь просто само—и только так, а не иначе—выскакивает, на автомате.

А и на что тут удивляться? – от косы осталась только стрижка волнистых волос ослепительно белой седины вокруг лица в сухих морщинах. Пенсионерка Антонина Васильна Марину знает назубок, но всё равно порой ещё полистывает… Причём из самых давних годов издания.

Но стройность всё так же при ней. Тонюсенька…

Вот так, с достоинством и без суеты, с приличествующей Старшему Преподавателю Кафедры Английского языка Государственного ордена Трудового Красного Знамени Педагогического Института имени (нет, придётся всё ж таки перевести дух), да, с неторопливостью, и не углубляясь в медитации на какую-либо из длительно конкретных тем, Дмитро Иваныч снизошёл на площадку между своим и четвёртым этажами.

Навстречу раздавался звук поспешливо-уверенных шагов, а вскоре различилось и запыханное сопение через нос…

* * *

 Комплектующая #2: Звучание Отчаяния

На выходе из подъезда через дверь распахнутую давно и безвозвратно, пришлось немножечко прижмуриться от солнца прямо над самой головой. Каждый из глаз жмурился чуть-чуть по-своему: тот, который левый, поплотнее, а правый не настолько же и потому, со стороны, лицо, наверное, казалось заносчивым и храбрым или уж так ей просто чувствовалось, про себя, изнутри.