– Ну что же, порепетируйте, – Мион потеребил подбородок. – Полчаса перерыв и снимаем сцены… – он заглянул в сценарий, – сто сорок три и восемь-три-шесть.

– Спасибо, – выдавил Алеф, совершенно не представляя себе, как он будет репетировать с Маккентоем. И главное, где. Не номер же в отеле снимать.

– Пойдем, – Маккентой не глядя на него пошел к гримерке, где взял со стола телефон. – Я позвоню, когда закончим, и адрес смской скину.

Что? Алефу придется ехать к нему домой? После окончания съемок? Это что же за репетиция такая, в ночи-то?

Хотя… В ночи самое то – репетировать постельную сцену.

– Хорошо, – кивнул он и надиктовал Маккентою номер. А что оставалось делать? Контракт уже подписан, и неустойка за его расторжение будет просто ужасающей.

Он мысленно скривился, представив лицо отца, когда придется раскошелиться. И мать, даже не пытающуюся скрыть удовлетворения. У самого Алефа еще таких денег нет, и если он запустит руку в семейный кошелек, это автоматически будет признанием поражения. И киноиндустрия для него закроется навсегда, даже если Линда найдет сотню ролей. Скучная до зубной боли судьба финансового магната настигнет его со всей неотвратимостью.

Дерек кивнул, а потом вдруг хмыкнул.

– Мы будем целоваться, – сказал он вкрадчиво. – Советую заранее привыкнуть к этой мысли. А то еще убьешь меня ненароком.

Твою мать! Алеф инстинктивно отпрянул, больно ударившись плечом об угол.

– Сделаю, – выдавил он и опрометью рванул прочь от понимающе заулыбавшегося Маккентоя.

Да никакие деньги и никакая слава не стоят такого! Блядь, если кому нравится сосать мужика и трахаться в жопу – да на здоровье, только вот Алефа с такого и вырвать может!

Воображение тут же подкинуло картинку, как Маккентой целует его. Не просто касается губами, как на площадке, а по-настоящему, с языком. Желудок болезненно сжался, по спине пронеслись мурашки.

Дорогу домой он помнил смутно. Алеф даже изменил своему правилу и уехал из студии в гриме. Едва припарковавшись, выскочил из машины и бегом понесся в душ. Долго стоял под ледяными струями, пока не перестало мутить и немного не замедлился пульс. А потом просто рухнул в кровать и почти мгновенно уснул.

Разбудил его вполне предсказуемо телефонный звонок. Номер был незнаком, но Алеф не сомневался, кого он сейчас услышит.

– Алеф Бордер? Это Дерек Маккентой, – голос в телефоне звучал довольно сухо. – Извини, мы припозднились сегодня – досняли все проходные сцены. Ты еще в силах работать?

– Да-да, конечно, – сон как рукой сняло. Алеф резко сел на кровати.

Эмоции поутихли, и за свою почти истерику на площадке и потом, дома, было стыдно. Хотелось поскорее перешагнуть этот барьер, доказать самому себе, что он способен сыграть все.

– Отлично, тогда жду. И слушай… – тут Маккентой понизил голос и вдруг спросил: – Тебя сильно узнают? В магазин зайти сможешь?

– Меня не узнают, даже если права показываю, – вынужден был признаться Алеф.

По меркам Голливуда, он начал карьеру очень поздно – всего два года назад, после того, как получил магистерскую степень по финансовому менеджменту по настоянию отца. И хотя за это время его фильмография едва умещалась на одной странице, а гонорары начинались от ста тысяч, толпой фанатов он обзавестись не успел.

– Ну, это ненадолго, – хмыкнула трубка. – Радуйся, пока можешь. И купи, пожалуйста, несколько сникерсов. Ни в одном гребаном ресторане не продают сникерсы.

Сникерсов? Супер-звезда, человек, чей банковский счет больше годового бюджета не самой бедной африканской страны, – и жаждет сникерс? Ширпотребный батончик по полдоллара за штуку с самыми дешевыми орехами внутри?