– Кхм… Степан Осипович, завтра эскадра выходит в кратковременный поход на юг, к Шантунгу, – едва сдержав рвущуюся наружу волну внутреннего раздражения, Алексеев опустил на блюдце опустевшую кружку. – Вы не желаете выйти в море, например, на одном из броненосцев?

– С превеликим удовольствием, дорогой Евгений Иванович, – похоже, Макаров так и не понял, что наместник вовсе не в восторге от его персоны. – Если позволите, я хотел бы пойти вместе с вами и Оскаром Викторовичем на флагмане.

– Что же, не вижу причин отказать вам, Степан Осипович, – генерал-адъютант поднялся с места, давая понять, что аудиенция окончена. – Жду вас на «Цесаревиче» в девять ноль-ноль ровно.

Двадцать первого января в японский МГШ поступила телеграмма из Чифу, от капитана 2-го ранга Мори. В телеграмме сообщалось об уходе из Порт-Артура в неизвестном направлении всей русской эскадры. Этот выход в море кораблей вице-адмирала Старка очень сильно напугал японское морское командование и недавно назначенного командующим Соединённым флотом Того Хэйхатиро. Как раз в это время в портах Страны восходящего солнца шло сосредоточение транспортов с войсками, предназначенными для оккупации Кореи.

Наличие в Жёлтом море русской эскадры могло спутать все военные планы самураев, вплоть до срыва высадки войск в корейских портах. Учитывая эти обстоятельства, японское правительство отдало приказ: начать боевые действия немедленно. Одновременно с этим был отдан приказ о захвате всех русских судов в японских и корейских портах, а также тех, кого перехватят в море.

Двадцать третьего января командир французского стационера крейсера «Паскаль» сообщил Грамматчикову о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией. Учитывая отсутствие связи с Порт-Артуром – японцы перерезали телеграф севернее Сеула, – капитан 1-го ранга уведомил русского посланника о том, что тот должен эвакуировать миссию в течение двенадцати часов.

Находясь в прострации и растерянности, действительный статский советник Павлов так и не смог принять никакого конкретного решения. В конечном итоге ему пришлось покинуть Корею вместе с казачьим отрядом, уже после того, как японцы заняли Чемульпо.

Выждав, как и предупреждал, ровно двенадцать часов, в ночь на 24 января Грамматчиков отдал приказ уходить. На всякий случай на крейсере объявили боевую тревогу, погасили все огни, а командоры заняли места возле орудий. К большому облегчению русских моряков, никто не помешал выходу «Аскольда» с рейда.

В предутреннем тумане корабль благополучно прошёл узким фарватером, ведущим в корейский порт, и, оставляя позади прибрежные острова, вышел в открытое море. По приказу Грамматчикова «Аскольд» шёл экономичным ходом, держа курс на Вэйхавэй. Объявили «отбой» тревоги, но комендоры оставались у орудий, а сигнальщики до рези в глазах всматривались в туманную дымку, окутавшую зимнее Жёлтое море.

После полудня дымка слегка рассеялась, позволив морякам хоть немного обозреть горизонт. Вопреки тревожному ожиданию команды крейсера, окружающее их море словно вымерло: не мелькали характерные мачты китайских джонок, над горизонтом не поднимались облачка дыма из пароходных труб. Несмотря на эту, кажущуюся мирной обстановку, Константин Александрович не рискнул воспользоваться беспроволочным телеграфом, чтобы установить связь с какими-нибудь кораблями поблизости. Продолжая хранить полное радиомолчание, оставляя за кормой милю за милей, «Аскольд» всё ближе и ближе приближался к берегам Китая.

Ранним утром 24 января капитан 1-го ранга Мураками обнаружил исчезновение русского крейсера, после чего впал в тихую панику. Поначалу японец даже не поверил докладу сконфуженного вахтенного офицера, сообщившего, что «Аскольд» исчез, бесшумно и бесследно растворившись в ночном тумане. Выскочив на палубу, командир «Чиоды» смог лично убедиться в отсутствии на рейде вражеского корабля. Это был провал.