Никто из рядом стоящих адмиралов – а наместника сопровождали Старк и Витгефт – не стал спорить с этим решением начальства. В конце концов, это не дело для занятых стратегией седовласых мужей с орлами на золотых погонах – заниматься всякими там минными делами. Пусть этим увлекаются молодые лейтенанты: Плен, Рощаковский, Шрейбер, Волков и другие, готовые сутки напролёт торчать на качающейся палубе миноносца. Дело же адмиралов – командовать эскадрой, выслуживаться перед царём-батюшкой, получать ордена и новые должности.

Возвратясь в Порт-Артур, Алексеев утвердил план модернизации «соколов», включающий демонтаж одного торпедного аппарата в пользу дополнительного орудия, и установку деревянных рельс для проведения минных постановок. Затем Евгений Иванович вспомнил об идее переоборудования в минзаги канонерских лодок, полистал рапорты офицеров и вызвал к себе в штаб лейтенантов Шрейбера и Волкова. Попутно генерал-адъютант пригласил для приватной беседы своего друга, начальника порта, контр-адмирала Греве Николая Романовича. Содержание этой беседы так и осталось в тайне, как для штаба эскадры, так и для историков.

Девятнадцатого ноября в Порт-Артур наконец-то пришли долгожданные «Цесаревич» с «Баяном». Прибытие пары этих первоклассных кораблей вызвало прилив оптимизма в душе наместника, в сопровождении Старка сразу же посетившего броненосец и крейсер. В целом генерал-адъютант остался доволен осмотром пополнения, втайне надеясь на скорый приход отряда Вирениуса, ползущего от порта к порту где-то в Средиземном море.

По указанию Алексеева штаб Тихоокеанской эскадры еженедельно бомбардировал Адмиралтейство телеграммами, но, судя по всему, воз, точнее, отряд Вирениуса, по-прежнему околачивался где-то в европейских водах. Это было очень печально, хотя и вполне ожидаемо. С некоторых пор у наместника начало складываться стойкое впечатление, что петербургские адмиралы сплошь завербованы английской и японской разведкой – настолько запоздалы и бестолковы были потуги столичных флотоводцев усилить российский флот на Дальнем Востоке.

«…Да, Евгений Иванович, а если учесть, что ещё и армейские начальники на тебя волком смотрят, то хоть вешайся, – невесело усмехнулся про себя Алексеев. – К счастью, и Белый, и Кондратенко вроде прониклись чувством опасности, исходящей с востока. А вот Фок продолжает упорствовать в своём нежелании наблюдать очевидное. Ладно, хоть не саботирует, а реально работает – передаёт командирам полков мои прямые приказы и распоряжения…»

Вечером наместника ожидал неприятный сюрприз: на самом верху толстой стопки свежих телеграмм лежала срочная, пришедшая от управляющего Морским министерством, вице-адмирала Авелана. Фёдор Карлович интересовался причинами разоружения боевых кораблей эскадры – крейсеров и броненосцев. При этом в телеграмме Авелана ни слова не говорилось о модернизации вооружения «богинь», канлодок и порт-артурских истребителей, словно тех даже не существовало в природе. Само наличие подобного запроса из министерства означало, что генерал-адъютант своими энергичными действиями крупно насолил местным карьеристам и дармоедам, раз те решились пойти на прямой подлог фактов.

«…Хотя я и ввёл тайную цензуру на почте и на телеграфных станциях полуострова, какой-то гад всё-таки нашёл лазейку, – просматривая пачку телеграмм, с раздражением подумал Алексеев. – Скорее всего, этот кто-то мутит воду из Владивостока, уйдя из Артура с отрядом Штакельберга. Иначе он был бы в курсе, что я „разоружил“ ещё и миноносцы…»

Неожиданно в самой середине пачки телеграмм обнаружилось и второе послание от Авелана. Управляющий Морским министерством информировал, что Генеральный морской штаб собирается рассмотреть вопрос о направлении на Дальний Восток комиссии, которая должна будет убедиться, что инициативы начальников флота и эскадры не несут угрозу обороноспособности империи. В конце телеграммы Фёдор Карлович сообщал, что комиссия отбудет из Петербурга не ранее Рождества.