И были люди, которые жаждали стереть в порошок автора «Бани».
А Маяковский продолжал читать свою пьесу в рабочих клубах, объяснять её суть в газетах и журналах.
Событие в ОГПУ
В Москву тем временем возвращались отозванные из Франции гепеушники. Тихо и незаметно вернулся и Лев Александрович Гринкруг, давний приятель Бриков и Маяковского, казалось бы, крепко (чуть ли не навсегда) обосновавшийся в Париже. Но Яков Агранов вызвал и его – в готовившемся «наказании» автора «Бани» он мог понадобиться.
Георгий Агабеков, который только что получил новое назначение (нелегальный резидент ОГПУ в Индии), потом написал:
«День 15 октября 1929 года остался у меня в памяти. В это утро я пришёл в ГПУ для продолжения сдачи дел новому заведующему восточным сектором ГПУ. Я пришёл несколько поздно. Уже сойдя с лифта и направляясь по коридору в свою комнату, я почувствовал что-то неладное. Слишком безлюдным был коридор, по которому обычно сновали сотрудники».
Сослуживец Агабекова по фамилии Минский рассказал ему следующее:
«– Знаешь что? Блюмкин арестован.
– Что ты говоришь? За что? – изумлённо спросил я.
– Оказывается, он в Константинополе был связан с Троцким и использовал наш аппарат для связи троцкистов в СССР. Он хотел завербовать для своей группы и Лизу Горскую, но она его выдала, и вчера ночью Блюмкина арестовали. Только никому не говори. Это секрет. Трилиссерраспорядился, чтобы никто в аппарате ИНО об этом не узнал.
Я ничего не ответил. У меня от изумления отнялся язык. Арестован Блюмкин, любимец самого Феликса Дзержинского. Убийца германского посла в Москве графа Мирбаха. Ведь ещё два месяца назад, когда Блюмкин вернулся из своей нелегальной поездки по Ближнему Востоку, он был приглашён на обед самим Менжинским. А теперь он сидит в подвале ГПУ.
Ещё недавно его имя было помещено в новой Советской энциклопедии, – да что там, всего пару дней тому назад во время чистки партии Трилиссер его рекомендовал как преданного и лучшего чекиста. Его мнением о положении на Востоке интересовались Молотов и Мануильский. Он бывал частым гостем у Радека. Наконец, он жил на квартире у министра в отставке Луначарского в Денежном переулке. А теперь он в тюрьме… Казалось невероятным…
– Как же его арестовали? – спросил я у Минского.
– Дело было ночью. Часа в два. Искали кого-нибудь из начальников секторов для назначения на операцию, но никого не нашли за исключением Вани Ключарёва. Его и послали с несколькими комиссарами. Да!»
В ОГПУ уже завели «Дело № 864И», в котором одним из первых документов был отчёт Лизы Горской (Розенцвейг), адресованный Якову Агранову. В этой бумаге Горская сообщала, что, начиная с 5 октября, несколько раз встречалась с Блюмкиным, который под большим секретом рассказал ей о своей встрече с Троцким. И о том, что встречался с Карлом Радеком и Иваром Смилгой, оповестив их о своих связях с высланным из страны вождём революции. И теперь Блюмкин, опасаясь, что эти бывшие троцкисты выдадут его, решил уехать на Кавказ и там переждать, когда события улягутся.
Обо всём этом Горская сообщила и Трилиссеру, который приказал Блюмкина арестовать.
Лиза Горская с Блюмкиным встретилась. О том, что произошло потом, она и написала в своей докладной Агранову:
«Мы вышли на улицу, мне пришлось сесть с ним в машину (т. Трилиссер дал мне указание не делать этого, но наши товарищи опоздали, и я уже остановить его не могла). Поехали на какой-то вокзал, где я надеялась арестовать его с помощью агента ТО ОГПУ или милиционера. Поезда на Ростов уже не было. Узнав, что поезда нет, Блюмкин окончательно растерялся, говорил, что раз он не уехал сейчас, то “катастрофа неизбежна”, что он будет расстрелян…