».
Вскоре Владимир Владимирович вновь укатил на юг. И 29 ноября прислал из Краснодара письмо Лили Брик:
«Дорогой-дорогой, милый
родной и любимый кисячий детик лис.
Я дико скучаю по тебе и ужасно скучаю по вас всех (по "вам всем"?)».
К словам «кисячий детик лис» Маяковский добавил примечания:
«Так назыв<аемое> солнышко».
К словам «вам всем»:
«Попроси Осю прокорректировать».
С 22 по 29 ноября у Маяковского было девять выступлений, и он написал:
«Езжу как бешеный.
Уже читал: Воронеже, Ростове, Таганроге, опять Ростове, Новочеркасске и опять два раза в Ростове, сейчас сижу Краснодаре, вечером буду уже не читать, а хрипеть – умоляю устроителей, чтоб они меня не возили в Новороссийск, а устроители меня умоляют, чтоб я ехал ещё и в Ставрополь».
По поводу города Ростова, где он пробыл три дня, и где «прорвались и соединились в одно канализационные и водопроводные трубы», Маяковский с грустью написал:
«Я и пил нарзан, и мылся нарзаном, и чистился – ещё и сейчас весь шиплю.
Чаев и супов не трогал целых три дня.
Такова интеллектуальная жизнь.
С духовной и романтической стороной тоже не важно…
Опасно жить, как говорит писательница Эльза Триоле».
А теперь перейдём к любовным увлечениям Лили Брик. Хотя нас они (в отличие от других биографов Маяковского) почти совсем не интересуют, но чувство, которое ожидало её впереди, заслуживает того, чтобы задержать на нём внимание.
Но сначала – небольшая, но очень забавная предыстория о том, как отнёсся к удалению из политбюро Троцкого, Зиновьева и Каменева тогдашний придумщик политических анекдотов Карл Радек.
Борис Бажанов:
«Когда Сталин удалил Троцкого и Зиновьева из Политбюро, Радек при встрече спросил меня: “Товарищ Бажанов, какая разница между Сталиным и Моисеем? Не знаете. Большая: Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из Политбюро”».
А Яков Блюмкин встречал Новый год в столице Монголии Улан-Баторе, куда его направили представителем ОГПУ в этой стране – ведь вторая экспедиция Николая Рериха тоже закончилась ничем (в столицу Тибета, священный город буддистов Лхасу, путешественников не пустили).
Очень скоро Блюмкин стал Главным инструктором по государственной безопасности Монгольской республики. На новогоднем банкете в ЦК Монгольской народной партии он выпил лишнего и полез целоваться с высоким монгольским начальством, заставляя всех провозглашать тосты за Одессу-маму. Портрету Ленина, что красовался посреди банкетного зала, Блюмкин отдал пионерский салют, но затем его неожиданно стошнило на изображение советского вождя. Однако Главному инструктору по государственной безопасности Монголии всё сошло с рук.
Вот в этот-то момент (когда год 1926-ой подходил к концу) у Лили Брик возникло и начало разгораться новое чувство.
Юбилейный год
1 января 1927 года газета «Известия ЦИК» напечатала стихотворение Маяковского «Наше новогодие»:
«"Новый год!" / Для других это просто:
о стакан / стаканом бряк!
А для нас / новогодие – / подступ
к празднованию / Октября.
Мы / летa / исчисляем снова —
не христовый считаем род.
Мы / не знаем "двадцать седьмого",
мы / десятый приветствуем год…
Всё, что красит / и радует, / всё —
и словa, / и восторг, / и погоду —
всё / к десятому припасём,
к наступающему году».
А Борис Бажанов, покинувший свой невероятно высокий пост в политбюро ЦК ВКП(б), про этот отрезок времени потом написал:
«Забавно, что никто не знает толком, продолжаю ли я быть за сталинским секретариатом или нет, ушёл я или не ушёл, а если ушёл, то вернусь ли (так бывало с другими – например, Товстуха как будто ушёл в Институт Ленина, ан смотришь, снова в сталинском секретариате, и даже прочнее, чем раньше). Но я-то хорошо знаю, что ушёл окончательно; и собираюсь уйти и из этой страны.