Не знаю, как объяснить тот факт, что в самом отдаленном районе Волгограда, в школе, окруженной с обеих сторон общежитиями рабочих алюминиевого завода и бараками бывших заключенных, выпущенных на поселение, так называемую «химию и ЛТП», был замечательный состав учителей (чего совсем нельзя сказать о составе учеников).

Историк, Владимир Львович Соловейчик, играл нам на скрипке, показывал марки, читал вслух рассказы О. Генри. Дети обожали его. Уже взрослыми бежали в кабинет истории после армии или тюрьмы. Вечно он ходил в суд от школы, защищая своих непутевых учеников. Участвовал в каких-то рейдах по криминальным закоулкам нашего, скажем так, неблагополучного района. Это было время, когда молодежная преступность была на подъеме. Подростки ходили стенка на стенку – дрались железными прутьями. В нашем классе один был убит и пятеро сели за убийство. Еще двое – за изнасилование, трое – за кражи.

О школе у меня остались самые лучшие воспоминания.

Учителя были строгими, но относились к нам по-человечески, с любовью.

Как ни странно, в школе преподавало много мужчин. Черчение и военное дело вел Петр Филиппович, суровый однорукий ветеран войны: единственной рукой учил нас делать чертежи гаек и болтов, разбирать винтовки и метать гранаты. Один раз мне удалось удивить его – ко всему, казалось бы, привычного: я умудрилась вбить пулю в ствол винтовки неправильной стороной. Чтобы ее вытащить, собрали целый консилиум.

Физкультуру вел мастер спорта по волейболу Валерий Иванович. Он водил нас в походы и рассказывал страшные истории. Вздыхая, он ставил мне четверки, несмотря на то что стометровку я всегда пробегала последней, а мои прыжки через козла неизменно вызывали у одноклассников гомерический хохот.

Географию вел молодой, но абсолютно лысый Сергей Александрович. На уроках он в основном рассказывал о том, как служил на Кольском полуострове и как зимой, в минус пятьдесят два, у него потрескалась эмаль на зубах, а от радиации выпали волосы. Все свободное время он подрабатывал поклейкой обоев у зажиточных граждан, ведь надо же было как-то содержать жену и двух дочек.

Трудовика Александра Васильевича я знала не очень хорошо. Сын его был влюблен в меня и очень стеснялся.

Однако Соловейчик был самым крутым. Каждый урок он превращал в шоу. Мог так рассказывать об исторических персонажах, словно все они были его друзьями. В мастерской трудовика, уже подвыпив, он частенько с таким же мастерством рассказывал байки для взрослых, за что его ценили коллеги.

Владимир Львович сильно выручил меня пару раз.

Однажды, когда мне было лет двенадцать, я возвращалась домой из школы. Ко мне подошли два крепких парня и, что-то спросив, крепко взяли за руки. Они казались веселыми и пытались шутить. Я отвечала на шутки, и они предложили мне прогуляться. Во время прогулки, смеясь и шутя, я пыталась освободить руки, но мне никак не удавалось это сделать.

Мы шли в сторону оврага, все больше удаляясь от дома. Вдруг среди веселья я разобрала, что один из них проиграл меня в карты. Ну, не конкретно меня, а первую встречную школьницу. Трудно передать то чувство страха, которое я ощутила в этот момент. Солнечный весенний день был в самом разгаре, но улочка, по которой мы шли, казалась пустынной.

Вдруг от какого-то столба отделилась покачивающаяся фигура Владимира Львовича.

Пару минут мы смотрели друг другу прямо в глаза, потом он подошел ближе и прорычал: «Дочь, ты куда? Вы кто такие, ну-ка подите прочь!». Потом схватил мои руки и буквально вырвал их из лап этих орков.

Вместе мы рванули назад, оставив волков в этот раз без добычи. Всю дорогу я плакала и дрожала, ноги буквально подгибались от перенесенного стресса. Львович утешал меня как мог, довел прямо до квартиры и на прощанье дал мне свой носовой платок. Дома я залезла в пустой чемодан, стоящий под кроватью, да так и уснула в нем.