– Вот-вот… Поверите, и я все утро об этом же думаю.

– А что тут думать? Разве вы не хозяин в собственном доме? Завтра же отправьте старую Матрену в деревню, а сами возьмите себе молоденькую и хорошенькую.

Горелов даже подскочил от неожиданности.

– Так-с, так-с… Вот только где же ее взять-то?

– А вот тут-то я вам, как раз, и окажусь полезным, дорогой вы мой.

Александр Петрович снова удивленно посмотрел на гостя.

– Прогуливаюсь я тут как-то набережной Фонтанки, свернул в Щербаков переулок – хотел себе портного хорошего сыскать – материя у меня давно лежит аглицкая, да пошить все времени не было. Дай, думаю, зайду. И вдруг вижу: из портновской мастерской выходит такая миленькая барышня, что я прямо оторопел. А она поспешила в татарский магазин, за нитками – видно, хозяйка ее туда послала. Верите, я за ней пошел – ноги сами повели. Сначала думал, что она какая-то знатная особа, и идет к себе домой. Оказалось, что нет.

– Нет?

– Нет… Как выяснилось позже, она обычная швея и живет со своей подругой. Без средств, от того и работать вынуждена.

– И что, хорошенькая?

– Так я о чем и толкую: не просто хорошенькая, она красавица писаная. Носик, глазки, шейка, коса русая. Талия такая, что гляди переломиться, меж тем, как и афедрон, прости господи, пышный на месте. И притом, образована, бывшая институтка. На фортепьяно играет, французский знает.

– Бог мой! – мечтательно проговорил Горелов. – И что? Что?

– А то, что вы сходите в Щербаков переулок, к ее хозяйке, мадам Салопиной, и похлопочите, чтобы она вас свела. Позовите ее к себе в дом. Да торопитесь, на нее столько господ уже глаз свой положили. Не ровен час, кто иной сманит, посулив большой заработок. Так-то и вы не скупитесь. Такой розанчик и, считай, без дела пропадает.

– Да-с, надо бы поторопиться. Вы говорите в Щербаковом? А номер дома?

– Кажется, 5. Не помню точно. Да вы легко увидите, там еще вывеска такая синяя: «Пошив дамского и мужского платья. Костюмы, дамское белье, корсеты». Что-то в этом роде.

– Ага, ага.

Гость допил кофе и вскочил с места.

– Не смею-с вас задерживать, дорогой Александр Петрович.

– Вы уже?

– Да-с, вспомнил, что мне надо быть дома к обеду. Еще увидимся, у князя, – гость поклонился и стремительно вышел.

«Я так и не вспомнил его, – задумался Горелов. – Кто такой? Убей не помню… И зачем же он приходил?»

Но наш герой не стал слишком долго раздумывать. Еще минуту он посидел за столом, а после крикнул в коридор:

– Матрена, вели принести мне светлый сюртук, шляпу, штиблеты.

Итак, мои дорогие, господин Горелов Александр Петрович был внешне довольно привлекательный мужчина. Его даже можно было назвать красавцем, ведь недаром супруга так ревновала его к каждой юбке. Он был высок, строен и широкоплеч. Благородные черты немолодого лица обрамляли волнистые черные кудри с серебром легкой проседи. Прямой нос имел южную горбинку, но был тонок, с резко очерченными ноздрями. Глаза, тоже темные, проницательные и немного влажные, свели с ума многих красавиц. В юности, имея пылкий темперамент, Александр, прокутил и потратил на дам почти все свое состояние. Отчего и вынужден был жениться на женщине намного старше себя.

К сорока годам Александр Петрович чуть остепенился. Да и потом брак на богатой вдове накладывал на него моральные ограничения, с которыми необходимо было мириться. Как мы упомянули выше, его супруга чаще проживала за границей, поправляя собственное здоровье. Но отчего-то знала почти о каждом шаге своего благоверного. Иногда Горелову казалось, что за ним приставлены фискалы, которые пишут его супруге ежемесячные отчеты. А может, так оно и было?