Речи лоскутка заинтриговали сына. Он не был лишён романтических настроений и способен был увлечься какой-нибудь дерзкой идеей. И всё-таки он был уже не мальчик. За спиной была прожитая жизнь. Сорок пять лет – не шутка. В этом возрасте сомнения во всём – излюбленное блюдо мысли. Хотя ничто его к этому не обязывало, так как беседа завязалась внутри его головы то ли на психическом, то ли на электромагнитном уровне – он этого понять не умел, – он всё-таки не выдержал и спросил – не про себя, а вслух, со сдавленной, неприятной интонацией, грозящей сорваться на стон: