Атерклефер скрестил руки на груди и закрыл глаза, о чём-то задумавшись. В таком состоянии он пробыл около минуты, после чего ответил:

– Это глупо, но… Пусть будет так. Я разрешаю тебе заняться этим вопросом. Главное, чтобы Ацфел ничего не узнал. Он хоть и молод, но ведёт дела весьма неплохо. Нельзя допустить, чтобы наш план стал ему известен.

Бородатый кивнул.

– Я могу идти? – спросил он.

– Да, ступай, – Император подошёл к столу. – И ещё… Если Тод окажется прав, я хочу, чтобы он и люди, которые ему помогали, получили определённое вознаграждение. Соразмерно внесённому вкладу, конечно.

– Будет сделано.

Мужчина поклонился и вышел.

***

Болезнь пришла внезапно в полдень следующих суток.

Сначала Евгений потерял аппетит, затем почувствовал слабость и, в конце концов, слёг. Была ли то лихорадка, нервное расстройство или иной недуг, сказать нельзя, а потому Арнет, не зная, как поступить, и совершенно сбившись с ног, вскоре позвонила в больницу. Она умоляла прислать врача… Явился он в девять вечера – худой, пахнущий медицинским спиртом, седовласый мужчина с чёрным кожаным чемоданчиком. Бегло осмотрев больного, он сказал пару слов, и его голос неприятно поразил Раапхорста. Сам Евгений тоже не обладал чарующим баритоном, и говорил скрипуче и с придыханием, однако у врача голос представлял собой самый уродливый фальцет, из всех, что когда-либо слышал Раапхорст.

– Да, милостивый государь, простудились и перевозбудились. Нервное потрясение испытывали?

Раапхорст недовольно посмотрел сначала на врача, затем на Арнет, и ощутил радость оттого, что Максим уже уехал.

«Хоть перед ним не будет стыдно», – подумал он и ответил:

– Как вам сказать… Не особо.

– Лжёте, дорогой мой, лжёте! – пропел доктор. – Меня можете не дурить. Вокруг пальца не обведёте! Я столько повидал вас, больных, что страшно подумать, и все отнекиваются. Но можете не юлить, ведь я-то уверен, болезни от нервов. Разве нет, уважаемая?

Он повернулся к Арнет. Но та не ответила. Она в ужасе глядела на Евгения – бледного, со всклокоченными влажными волосами, обострившимися чертами лица.

– Ну, ладно, – сказал врач. – Думайте, что хотите, а лечение надо начинать немедленно. Вот вам рецепт.

Он что-то написал на квадратном бумажном листочке, сунул его Арнет и снова пропел:

– Соблюдать мои предписания жизненно необходимо. Вы слышите: Не-об-хо-ди-мо! Я не шучу.

Врач отошёл от кровати, оставил на столике у окна пару склянок, назвал цену. Арнет попыталась торговаться, но доктор жестом прервал её, и женщине пришлось покориться. Сколько ни была она бережлива, ради Евгения она могла пожертвовать чем угодно, даже деньгами.

– Вот и славненько, – губы доктора расползлись в улыбке. – Я приду через пару дней. Надеюсь, вы поняли меня правильно и не станете играть в «умного пациента».

– Что? – Арнет непонимающе воззрилась на мужчину.

– А, вы не знаете? Премилое дело, должен сообщить! Это когда пациент думает, что знает, как, что и когда принимать, а на рекомендации врача плюёт без зазрения совести. Смех да и только. Правда, потом такие товарищи умирают в страшных судорогах, но мне, честно говоря, их не жаль. Пусть я и врач, пусть нам со студенческой скамьи вбивают любовь к ближнему, сострадание и тому подобную дребедень, но почему я должен переживать о смерти человека, не могущего сделать то, что я рекомендую? Возможно, таким пациентам просто нравится играть со смертью. Милое развлечение, запретить которое невозможно. Единственное, чего я хочу: если один такой идиот умрёт, пожалуйста, не обвиняйте меня или моего коллегу. Мы здесь не при чём…