– Но разве я виновата?

– Не в этом, так в другом, – Кларисса нехорошо сощурилась. – Надеюсь, Раапхорст и ты своё ещё получите…

– О чём ты? – воскликнула Александра. Ей не понравились слова сестры и более того – они её напугали.

– Увидишь, – шепнула Кларисса и отошла. Её наконец-то кто-то пригласил в зал, и младшая сестра осталась в одиночестве. Лишь когда начался третий танец, заставивший её отвлечься от тревожных мыслей, она оправилась и вернулась в круг танцующих.

В это время Арвид стоял в компании банкира и ещё троих мужчин. Он рассказывал что-то о финансовой политике Арпсохора, совершенно забыв о дочери. Общество знати, которого мужчина так искал, опьянило его, и он, сам того не заметив, потерял бдительность.

На третьей минуте с момента, когда раздался новый музыкальный пассаж, Елена встала. Вздохнув, она в последний раз бросила взгляд в толпу без всякой надежды, но миг и тоска рухнула. Девушку кто-то взял за руку, сердце Елены оборвалось, она обернулась, и…

Перед ней стоял он. Евгений Раапхорст.

– Здравствуй, – негромко сказал он. Его хриплый голос был спокоен, будто эовин не боялся, что их заметят.

– Отпусти, – спохватилась дочь Хауссвольфа, но мужчина крепко держал её ладонь в своей.

– Не волнуйся, твой отец и остальные нас не заметят. Пока что они слепы.

– И… Долго ты так можешь? – округлив глаза, прошептала Елена.

– Пару минут.

– Немедленно за мной! – тотчас приказала девушка и вместе с Раапхорстом зашагала к двери. Выйдя из бального зала, залитого огнями, и стремительно пробежав по освещённой анфиладе, почти невидимые для гостей, они оказались у винтовой лестницы, ведущей на третий этаж. Взбежав по каменным ступеням, они вышли в коридор. Лунный свет проникал сюда сквозь громадные окна и падал на противоположную стену, гул гостей внизу стал едва слышен, и влюблённые, словно призраки, проникли в зимний сад под гигантским стеклянным куполом. Здесь царил синий сумрак, в котором чёрными лапами выступали ветви кустарников и деревьев, тонкими линиями выделялись стебли цветов. Некоторые из них занимали горшки, другие были высажены в землю, окаймлённую белыми квадратами бордюр. Тропинки, покрытые серыми коврами, вели в центр сада, где на небольшом возвышении, в окружности, образованной живой стеной, находились диваны. Сидя на них, можно было любоваться миниатюрным фонтаном, выполненным в виде чаши, в которой стояла влюблённая пара. Мраморные человечки держали друг друга в объятиях; над их головами танцевала тонкая струйка воды, подвижная и живая.

Не оглядываясь, Елена и Евгений проследовали к диванам и сели. Мужчина легко поцеловал девушку, после чего отодвинулся, давая ей прийти в себя. Она сидела не в силах что-либо сказать.

После минуты тишины Елена заплакала.

– Не надо, – попросил Евгений. – Я не достоин слёз, тем более, твоих. Ты прекрасно знаешь, я подлец… Моё присутствие может принести тебе большой вред.

– Нет, не смей так говорить, – перестав плакать, промолвила Елена. – Если бы ты не пришёл, я сегодня, наверное, умерла… Если бы ты знал, как я страдала, пока танцевала с этими… Этими… Я очень испугалась.

– В этом-то и дело. Ты говоришь «наверное», подразумевая «может быть», но со мной ты погибнешь наверняка. Ты плачешь, я полагаю, от радости, но подумай, мы нарушаем волю твоего отца и, кроме того… – промолвил эовин, и его скрипучий голос вдруг стал чистым.

Мужчина говорил искренне, и это встревожило девушку.

– К чему ты ведёшь? – она замерла. – Ведь вместе нам хорошо. Нам позволено обвенчаться, и если закон на нашей стороне, то мой отец мне не указ!