– Привет, Виктор. – Бакстер пожимает мою руку. – Как там с клубом? Все готово к завтрашнему дню?

– Есть ли у тебя время слушать мое нытье?[24]

И вот мы сидим в кабинке и вроде бы как обозреваем весь остальной зал, причем мои глаза прикованы к большому столу в центре, под люстрой, изготовленной из поплавков туалетных бачков и проводки, извлеченной из старых холодильников, где Эрик Богосян, Джим Джармуш, Ларри Гагосян, Харви Кейтель, Тим Рот и, как это ни странно, Рикки Лейк едят салаты, отчего мне вдруг вспоминается, что я до сих пор так и не решил вопрос с крутонами.

Уловив наконец мое настроение, Бакстер встает из-за стола, кладет в карман свой мобильный Audiovox MVX, лежавший рядом с Хлоиным Ericsson DF, и неуклюже жмет мне руку опять.

– Увидимся завтра, ребята. – Немного помедлив, он отлепляет Peppermint от своих пухлых алых губ. – Ну, так, значит, гм, до скорого!

– До скорого, Бакстер! – говорит Хлоя усталым, но ласковым голосом.

– Ага, бывай, чувак, – бормочу я под нос, демонстрируя тщательно отрепетированное хамство, и как только Бакстер отходит на достаточное расстояние, я деликатно интересуюсь: – Что за дела, солнышко? Кто это такой?

Хлоя ничего не отвечает, но бросает на меня недвусмысленный взгляд.

Пауза.

– Эй, дорогуша, ты смотришь на меня так, словно я – концерт группы Hootie & The Blowfish. У меня даже мурашки по спине бегут.

– Бакстер Пристли? – не то спрашивает, не то утверждает она мрачно, ковыряясь в стоящем перед ней блюде с вареным сельдереем.

– И кто такой этот Бакстер Пристли? – Я достаю из кармана пакетик с великолепной травой и сигаретную бумагу. – Какой такой на хрен Бакстер Пристли?

– Он работает в новом шоу Даррена Стара, а еще играет на басу в группе «Эй, это мой ботинок», – говорит Хлоя, закуривая еще одну сигарету.

– Бакстер Пристли? Да такого имени просто не существует! – бормочу я, старательно отделяя зернышки от травы.

– Сам-то ты тусуешься с народом по имени Плез и Фетиш и человеком, которого родители назвали при рождении Томат…

– Позже они согласились с тем, что, возможно, погорячились.

– …и ведешь бизнес с людьми, которых зовут Бенни Бенни и Дэмиен Натчес Росс? Ты, случайно, не хочешь извиниться передо мной за то, что на час опоздал? Мне пришлось ждать тебя наверху в офисе у Эрика.

– О боже, я уверен, что он был не против, – мычу я, не отрываясь от забивки косяка. – Черт побери, зайка, я просто надеялся, что за это время ты слегка развлечешь папарацци. – Пауза. – И его зовут Кенни Кенни, дорогуша.

– Я была так занята сегодня, – вздыхает она.

– Общением с Бакстером Пристли? Поэтому я и сижу с пустым бокалом? – спрашиваю я ледяным тоном и подзываю Клифа, метрдотеля, но уже слишком поздно – Эрик посылает нам от заведения бутылку шампанского Cristal урожая 1985 года.

– Похоже, я начинаю привыкать к твоей забывчивости, Виктор, – говорит она.

– Хлоя! Это ты одновременно снимаешься в рекламе меховых изделий и перечисляешь гонорары в Greenpeace. Это ты – сплошной клубок противоречий, солнышко, а вовсе не парень, который сидит напротив тебя.

– Бакстер одно время ухаживал за Лорен Хайнд.

Хлоя тушит сигарету и благодарно улыбается очень хорошенькому официанту, который наливает шампанское в фужеры.

– Бакстер одно время ухаживал за Лорен Хайнд?

– Ну да.

– Кто такая Лорен Хайнд?

– Лорен Хайнд, Виктор! – Хлоя выговаривает это имя так, словно оно что-то означает. – Да ты же сам ухаживал за ней, зайка!

– Я? За ней? Да? Гмм!

– Спокойной ночи, Виктор.

– Я просто не помню никакой Лорен Хайнд, детка. Плости, дологая!

– Ты не помнишь Лорен Хайнд? – переспрашивает она недоверчиво. – Ты не помнишь, как за ней бегал? О боже, что же ты