Оберегая создаваемый такими трудами образ настоящего радетеля перестройки, Крючков не обнаружил своих истинных чувств, даже когда рушилась Берлинская стена, когда наши войска уходили из Афганистана. А ведь афганская война была одним из значительнейших событий в его жизни. Она началась с подачи разведки, которой он руководил. И все, что потом происходило там, «за речкой», обусловливалось выводами, к которым на основе разведданных приходили аналитические службы ПГУ. Во многих ключевых эпизодах афганской кампании Крючков принимал личное участие. Он часто туда ездил, близко знал Тараки, Амина, Кармаля, Наджибуллу, самым непосредственным образом вмешивался в жизни этих людей и в судьбу их страны. Но, видимо, так и не познал характер народа, которого «советники» из КГБ пытались обучить социализму. По его глубокому убеждению, Советский Союз победил в той войне…

Единственное, что Крючков, всегда докладывавший «не то, что есть, а то, что надо», не хотел скрывать даже из соображений осторожности, так это уверенность в праве своего ведомства на политическую состоятельность. Пропев на XXVIII съезде гимн перестройке, он тут же твердо дал понять, что никакая «революция в революции» не может требовать деполитизации КГБ. «Органы государственной безопасности, – сказал он, – по своему предназначению призваны действовать в политической сфере. Они защищают главное, что есть в политике, – государственные и общественно-экономические устои страны, конституционный строй, политическую власть Советского государства. Выхолостить из их деятельности политическую суть – значит превратить чекистов в ремесленников, не имеющих политических принципов и ориентиров».

Осенью 1990 года Леонид Шебаршин с присущей разведчику тщательностью анализировал перемены в начальнике: «Крючков никогда не допускает ни одного слова, которое можно было бы истолковать как проявление нелояльности в отношении Горбачева. И тем не менее, мне кажется, что он начал разочаровываться в нашем лидере… Он остро переживает нарастающую смуту, обеспокоен нерешительностью Горбачева, усилением центробежных сил, раздирающих на части наше государство. В этом нет сомнений. Однако Крючков – непосредственный участник борьбы за власть, и это может искажать его взгляд на положение в обществе…»

К весне 1991-го взгляд председателя КГБ «исказился» настолько, что он, обсуждая «разрушительную» политику президента в кругу единомышленников, обретенных за рамками «похода в мир гласности», заявил: «Один из нас должен будет уйти».

Горбачев улетал на отдых в Крым в воскресенье, 4 августа. У премьера страны Валентина Павлова проводы президента остались в памяти как сугубо формальные. Они были удивительно короткими: без обычного в таких случаях обсуждения задач, раздачи поручений и объявления каких-либо важных новостей. Премьер из всего сказанного президентом на прощание выделил только его наказ Г. Янаеву: «Ты остаешься на хозяйстве».

Расстались без лобызанья – традиция, процветавшая во времена Брежнева, давно была отменена Горбачевым как порочная. Обменялись лишь крепкими дружескими рукопожатиями. Внешне все выглядело пристойно: провожающие и отбывающие делали самый миролюбивый вид, хотя обычные проводы были расставанием навсегда. Горбачев уже вычеркнул многих провожающих из числа людей, с которыми он дальше собирался работать.

Страна стояла на грани глобальной реформы. Новый Союз требовал новых подходов к управлению экономикой. Необходимо было очистить Центр от многочисленных административных структур, значительно обновить высшие этажи власти. Показать народам республик, что подписание Союзного договора не просто формальность, а новый этап в жизни государства. На встрече, состоявшейся у Горбачева 30 июля в Ново-Огарево с президентом России Ельциным и руководителем Казахстана Назарбаевым, было принято решение, что после подписания нового Союзного договора покинут свои посты премьер Валентин Павлов, министр обороны СССР Дмитрий Язов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков и другие «товарищи». Непростые обязанности премьера согласился взять на себя Назарбаев…