Коллин понимал, что война – это всегда бардак. И в этом бардаке, несмотря на все потуги контрразведок разных стран, можно строить свое будущее, и один из кирпичиков в фундамент такого будущего английский разведчик собирался заложить именно сегодня за этим столиком.

Он развернул газету, которую принес официант, отхлебнул эля и стал читать колонку о боевых действиях в Италии.

Через пару минут к нему подошел слегка полноватый молодой человек

– здравствуйте, не вы собираете монеты эпохи Вильгельма Четвертого?

Это был пароль

– да, у меня есть несколько шиллингов и пенсов, присаживайтесь – сказал Габбинс

Когда молодой человек присел к нему за столик, Габбинс посмотрел на него и сказал:

– Вы так похожи на своего отца, что вполне можно было обойтись и без пароля, – и улыбнулся

– да, батюшка рассказывал, что вы познакомились в штабе Деникина в Таганроге. Отец тогда был у Антон Иваныча порученцем.

– было дело, времена были веселые, да и мы были молодыми, все нам было нипочём. Расскажите о себе, Евгений Ильич.

– конечно, мне можно кружечку пэйл-эля, – отвлекся он на официанта, – зовут меня, как Вы знаете Евгений Ильич Обломов, из помещиков, но родился уже в Лондоне в 1921 году. Так что я еще молод. Закончил Коллегиальную школу Северного Лондона, поступил в Кембридж на филологию, отделение славистики. Оттуда сразу в разведку. Работаю в СИС, занимаюсь радиоперехватами.

Отец и мать живы, слава Богу. Батюшка передает Вам привет и ждет в гости.

– отлично, жаль только пороху не понюхал, но ничего. Это дело наживное. Вот что, Евгений, страна хочет поручить Вам крайне ответственное задание. Для этого придется Вам вернуться на историческую родину. Детали давайте обсудим завтра на Бейкер-Стрит.

Собеседники допили пиво, пожали руки и разошлись. Габбинс пошел на работу, а Евгений двинулся домой. Сначала он было направился коротким путем, – до Мейфэр, где он жил с родителями, от ратуши было рукой подать, но он решил прогуляться по Кенсингтонскому парку, – для бешенной собаки сто верст – не крюк, – сказал он сам себе и двинулся к центру города.

Евгений был рад, что Габбинс и отец случайно встретились в каком-то магазине, где оба решили купить себе выходные ботинки, и отец порекомендовал старому боевому товарищу своего сына.

Конечно, заниматься радиоразведкой тоже было интересно, но хотелось более живой работы. А тут вообще такая возможность появляется – оказаться в России.

Папа правда всегда говорил, что той России уже нет. Теперь там большевики, которые ненавидят все, что любит семья Обломовых. Но ведь сейчас вообще идет война. Бывший папин командир, Антон Деникин, вообще обратился к Сталину с предложением помочь в войне.

Многие однополчане отца рвались защищать свою историческую родину от немцев. Большинство из них сражались с кайзеровцами в первую мировую, недовыигранную, как они говорили, войну.

О событиях на восточном фронте в семье Обломовых говорили ежедневно. Когда сын пошел в разведку, хоть это открыто и не обсуждалось, Илья Кириллович обрадовался – это вклад в общую победу над фашистами. С 39 года и до сих пор положение для британцев было незавидное. Отдельные победы на североафриканском театре военных действий, конечно, радовали, но до перелома в Европе еще было крайне далеко. У Сталина тоже все было не ахти – Блокада Ленинграда, – родного Санкт-Петербурга, как его звали, тяжелые бои в Сталинграде, старом Царицыне, потеря почти половины страны…

Конечно, были среди русских эмигрантов и те, что желали победы Гитлеру. Не потому, что любили этого маньяка, а в надежде, что потом, после разгрома большевиков, можно будет вернуться на родину, а уж с немцами разобраться как-нибудь потом.