– Милый Анри! Ты должен выполнять мои маленькие скромные просьбы, ведь я представительница прекрасного пола и имею право на дамские капризы.

А если Генрих пытался что-то возразить, то в него немедленно летел какой-нибудь тяжелый предмет: бронзовая пепельница, пресс-папье или канделябр.

Были и другие неприятные моменты. Питаясь изысканными деликатесами из ресторана, Олимпиада кормила мужа только сваренными на воде кашами, мотивируя тем, что у него, якобы, больной желудок. Она говорила:

– Драгоценный Анри! Ты у меня такой худенький, хрупкий. В этом виновато больное пищеварение. Тебе необходимо питаться исключительно здоровой пищей: овсяной и гречневой кашей – и никакого кофе со сладостями, только травяные чаи! Я хочу жить с тобой долго и счастливо, поэтому буду следить за твоим здоровьем.

Генриха такое положение ох, как не устраивало! Его огромный жадный желудок требовал обильной и вкусной еды, к которой приучила его Маша. Кружкину было тошно от одного вида сваренных Олимпиадой каш, а без кофе он постоянно чувствовал себя разбитым и немощным.

– Так дело не пойдет, Генрих Валентинович! Вот это, я понимаю, вы влипли, по самые уши! Немедленно примите меры, а иначе помрете голодной смертью, придется вам сыграть в ящик, и я не думаю, что вы выйдете победителем в этой игре! М-да, – повторял он сам себе, но принять решительные меря никак не решался.

Однажды, делая уборку в ящиках роскошного бюро, Генрих случайно наткнулся на паспорт супруги. Пролистав документ – ужаснулся! Оказалось, что мадам Поппер-Душкиной недавно исполнилось шестьдесят восемь лет!

– Лимпочка, это правда? Тебе почти семьдесят? – спросил мужчина, сотрясая в воздухе паспорт жены.

– Не понимаю, что тут такого? – нимало не смутившись, отвечала Олимпиада Ивановна, – ну я немного тебя старше, это сейчас даже модно. Все интересные дамы в возрасте имеют молодых мужей или любовников, ты что же, телевизор не смотришь? Совсем отстал от жизни, милый?

– Немного?! Ты старше меня на целых тридцать лет, и даже меня не предупредила! Кипит наш разум возмущенный!

– Анри, вы забываетесь! Как вы разговариваете с законной супругой, это мове тон. Вы разочаровываете меня, мон шер ами! А разум покипит-покипит и остынет, так вот пока не остынет, я не желаю с вами разговаривать. Держите себя в рамках приличий, а то как бы вас Дон-Кихотом не пришибло!

В тот раз супруги все-таки помирились, но Генрих принял твердое решение уйти от Поппер-Душкиной, тем более, что она не выполнила своего обещания купить ему машину, и на вопросы об обещанном подарке лишь мило улыбалась и отшучивалась. Кружкин понял, что его обманули.

«М-дя! Провела, как младенца! Мечты-мечты, где ваша сладость? Остался я у разбитого корыта, попал как кур в ощип!»

Генрих Валентинович надумал помириться с Машей. Как-то днем между репетициями он наведался в квартиру, чтобы повидаться с членами бывшей семьи, но к своему удивлению обнаружил, что там пусто: ни бабушки, ни Антоши, ни даже таксеныша Бруничка, нет.

– Да что ж такое! Куда же они подевались-то, а? Все ушли на фронт, что ли?

И он в первый раз после долгой разлуки решил позвонить Маше.

– Алло, милая? Это я звоню, твой бывший супруг, надеюсь, не забыла еще?

– А, это ты, Гена? Что-нибудь случилось?

– М-да… Вот такой вопрос меня мучает. Я тут нашел времечко наведаться в нашу квартирку и никого там не обнаружил. В чем дело? Куда это вы все вдруг подевались?

– О, Геночка, разве ты не в курсе? Я же вышла замуж! И мы переехали к моему новому супругу в его просторный коттедж. Тут так замечательно: большой двор, тенистый сад. Антоше и Бруничку есть, где побегать, да и бабушке полезно посидеть на свежем воздухе в тенечке.