Оценивая шаги Гитлера, современные исследователи порой считают войну в Западной Европе второстепенной и незначительной в сравнении с завоеванием Восточной Европы. В действительности же, подавление и унижение Франции с ее «цивилизацией» нордическими германцами с их «культурой» было заветной мечтой немцев и личным желанием Гитлера. Придет день, и он, человек, проведший на французской земле четыре года в пыли и грязи траншей, аннулирует «позорное» перемирие, подписанное 11 ноября 1918 года в знаменитом вагоне в Компьенском лесу, и ранним июньским утром 1940 года победителем проедет по улицам Парижа.

Когда Гитлер писал или говорил о правительстве Веймарской республики, он использовал обороты еще хлестче тех, что он приберегал для ненавистных французов. Выражение «ноябрьские преступники», обозначавшее всех левых и евреев, якобы ответственных за прекращение огня и последовавшие за этим события, использовалось им постоянно и стало выражать некую идеологическую концепцию. Но были и другие выражения, посильнее, употреблявшиеся в том числе и в «Майн Кампф». Дело в том, что война с Францией ожидалась в перспективе, а борьба с левыми и их партнерами-центристами в правительстве происходила в настоящем. Лишь победив в этой борьбе, можно было захватить власть, без чего нельзя было и думать о том, чтобы подготовиться к удару возмездия против смертельного врага Германии.

Социал-демократическое правительство Гитлер называл «иудео-демократическим рейхом наших дней, истинным проклятием германского народа». Правительство – это «мерзавцы-евреи, пришедшие к власти в 1918 году и разоружившие нацию», это просто «шайка разбойников»^>272. «Принимая во внимание законы, управляющие ходом истории, совершенно немыслимо, что германский народ может вернуть себе достойное место под солнцем, не отомстив прежде всего тем, кто был как причиной, так и условием краха, приведшего к разрушению нашего государства. Перед судом грядущих поколений ноябрь 1918 года будет считаться не просто мятежом, но предательством и государственной изменой»^>273.

«Под самыми жалкими предлогами эти парламентские холопы своей партии вырвали из рук нации оружие, необходимое для поддержания существования нашего народа, а также для защиты его свободы и независимости». Версальский договор запрещал Германии иметь флот и военно-воздушные силы, урезал ее армию до 100 тысяч человек и серьезно лимитировал возможности ее вооружения. «Откройте могилы на полях Фландрии! Оттуда поднимутся тысячи кровавых обвинителей, сотни тысяч лучших представителей нашей молодежи, брошенных в руки смерти этими бессовестными парламентскими мерзавцами, которые либо вообще не готовились к своей должности, либо знали все лишь наполовину. Эти юноши и миллионы других убитых и покалеченных были потеряны для отечества просто потому, что несколько сотен мошенников, обманувших народ, стремились совершить нужные им политические маневры, набить карманы или даже просто изменнически протащить в жизнь свои схоластические теории»^>274.

Что же на самом деле произошло в том роковом ноябре 1918 года? Нам известно, что Гинденбург и Людендорф осознали, что война проиграна, что Германия должна прийти к соглашению со своими врагами, и потому Кайзер должен уйти. Нам также известно, что эти двое, Верховный главнокомандующий и Генерал-квартирмейстер, умудрились свалить с себя ответственность, переложив ее на плечи бездарного и бессильного правительства, канцлером которого на тот момент был Макс фон Баден. Затем «принц Макс подал в отставку, передав руководство умеренному лидеру социал-демократов Фридриху Эберту, сорокалетнему шорнику и главе профсоюза.