Бригада Эрхардта вступила в Берлин. Правительственные войска отказались открыть огонь по солдатам Добровольческого корпуса, своим фронтовым товарищам. Правительство бежало. Люттвиц провозгласил новое, революционное правительство с Каппом на посту канцлера. Но законное правительство призвало к всеобщей забастовке против правых путчистов: «Бастуйте, прекращайте работать, остановите возврат кровавой реакции! Ни один рабочий не должен помогать военной диктатуре. Всеобщая забастовка по всему фронту! Рабочие, объединяйтесь!»^>159 На этот раз все рабочие – как социалисты, так и коммунисты – услышали призыв и действовали согласованно. Берлин был парализован. Пять дней спустя Капп объявил о своей отставке и бежал в Швецию. Бежал и Эрих Людендорф, который его поддерживал. Большинство других путчистов отправились пешком на юг, в Баварию.

Это происшествие имеет непосредственное отношение к нашей истории. Дело в том, что Майр и Эккарт посчитали путч достаточно важным событием и связались с Каппом в Берлине, намереваясь скоординировать его переворот с возможным правым восстанием в Баварии. Майр позаимствовал легкий самолет рейхсвера, и Эккарт вместе со «своим сотрудником» Гитлером 16 марта прилетел в Берлин. (Толанд пишет: «Погода была плохой, и Гитлера, несмотря на мастерство пилота, тошнило, не переставая… Когда они приземлились в Берлине, бледный и изнуренный Гитлер поклялся, что никогда в жизни не будет больше летать»^>160.) Однако к моменту их прибытия в центр столицы переворот выдохся, и бригада Эрхардта уже маршировала в противоположном направлении – назад в бараки за пределами городской черты. Эккарт воспользовался случаем и впервые представил Гитлера своим влиятельным берлинским друзьям. Впоследствии они еще несколько раз побывают в Берлине вместе.

В декабре 1923 года финансовое положение газеты Völkischer Beobachter стало таким серьезным, что встал вопрос о ее продаже. Гитлер немедленно ухватился за представившуюся возможность. Он поставил в известность Дрекслера, однако ключевой фигурой, руководившей операцией по сбору необходимых средств, снова оказался Дитрих Эккарт. Völkischer Beobachter (порой это название переводят как «Расовый обозреватель») станет центральным печатным органом нацистской партии и будет оставаться таковым до самого конца. Ее первым редактором стал – кто же еще? – конечно, Дитрих Эккарт.

Книга Розенбаума «Объясняя Гитлера» может помочь нам прочувствовать политическую атмосферу, царившую в Мюнхене в период восхождения Гитлера. В работах по истории нацистской партии и в гитлеровских биографиях главным героям уделяют такое внимание, что может показаться, что они стояли в центре жизни Германии того времени. Но движение, начатое Майром, Эккартом, Гитлером и другими, было всего лишь одним из многих иррациональных начинаний, предпринимавшихся в ту иррациональную эпоху – иррациональную не только в политическом, но и в социальном, идеологическом и религиозном смысле. Времена были безумными – и не только на земле Гете и Канта, – но все же в Германии в особенности. Гитлер, подталкиваемый силой своей «одержимости», был интригующей фигурой, обращавшей на себя внимание масс. И чем шире расходилась о нем слава, тем большим нападкам он подвергался от своих врагов, прежде всего слева. В Мюнхене эту роль взяла на себя социалистическая газета Münchener Post.

Нацисты называли Münchener Post «ядовитой кухней». «Журналисты этой газеты первыми сосредоточили пристальное критическое внимание на Гитлере, с того самого момента, как этот странный призрак явился из глубин пивных залов, – пишет Розенбаум. – Они стали его первыми противниками, первыми, кто смеялся над ним, первыми, кто исследовал его феномен, первыми, кто показал теневую сторону деятельности его партии – кровавые и преступные шаги, маскирующиеся под политическое движение. Они были первыми, кто пытался предостеречь мир об опасности, исходящей от зловещей твари, надвигавшейся на Берлин… Их дуэль с Гитлером продолжалась около двенадцати лет. Ее результатами стали глубочайшие – на то время и по сей день – очерки, освещающие его характер, образ мыслей и методы. Большую часть их работы забыли, но мало что сумели превзойти. Выражение “ядовитая кухня” дает понять, что они сидели у Гитлера в печенках»