– Тен… тен…

– Я не слышу. Простите, я не слышу, что вы говорите.

– Тен… ста.

– Тенста? Аида в Тенсте?

– Да, эти чертовы… татуировки.

Симоне показалось, что где-то медленно работает кислородный аппарат – в трубке слышалось равномерное шипение.

– Что вы сказали? – умоляюще переспросила она.

Женщина что-то фыркнула в ответ и бросила трубку. Симоне сидела, глядя на телефон, и думала, не позвонить ли женщине еще раз, как вдруг до нее дошло: татуировки в Тенсте. Она тут же позвонила в справочную и получила адрес салона в центре Тенсты. Симоне вздрогнула всем телом, представив себе, что Беньямина в этот момент как раз уговаривают сделать татуировку; и вот кровь течет, течет и не может свернуться.

Вторник, восьмое декабря,

первая половина дня

Оставив Беньямина в школе и идя по больничному коридору, Эрик думал, как глупо было комментировать татуировку Аиды. Чего он добился? Только того, что теперь она будет считать его самодовольным занудой.

Двое полицейских в форме пропустили его в отделение. У дверей палаты, в которой лежал Юсеф Эк, уже ждал Йона Линна. Увидев Эрика, он улыбнулся и помахал ему, словно ребенок, изображающий “пока-пока”.

Эрик остановился рядом с ним и взглянул на пациента через окошко в двери. Над мальчиком висел пакет с почти черной кровью. Состояние было стабильным, но новые кровоизлияния в печень могли случиться когда угодно.

Мальчик лежал на спине, губы крепко сжаты, живот поднимался и опускался неравномерно, пальцы вздрагивали.

В сгиб локтя вставили новый катетер. Медсестра готовила морфин для инфузии.

– Я был прав, когда говорил, что преступник начал со спортклуба, – сказал Йона. – Сначала он убил отца, Андерса Эка, потом поехал домой и убил Лису, младшую дочь, думал, что убил сына, а потом убил мать, Катью.

– Патологоанатом подтвердил?

– Да.

– Понятно.

– Так что если преступник задался целью истребить всю семью, – продолжил Йона, – остается только старшая дочь, Эвелин.

– Если он не узнал как-нибудь, что мальчик остался в живых.

– Верно. Но мальчика мы можем защитить.

– Можем.

– Надо найти убийцу, пока не поздно, – сказал комиссар. – Мне необходимо услышать, что знает мальчик.

– Но я обязан соблюдать интересы пациента.

– Может быть, найти сестру – как раз в его интересах.

– Я тоже об этом думал. Взгляну на него еще раз, – сказал Эрик. – Но я почти уверен, что допрашивать его рановато.

– Ладно.

Торопливо вошла Даниэлла в широком красном пальто, сказала, что ей нужно бежать, и оставила начатую историю болезни.

– Я думаю, – объяснил Эрик Йоне, – что пациент довольно быстро, уже через несколько часов, придет в себя, и с ним можно будет поговорить. Но после этого… вы должны понимать, у нас впереди долгий лечебный процесс. Из-за допроса состояние мальчика может ухудшиться настолько, что…

– Эрик, никому не интересно, что мы думаем, – прервала его Даниэлла. – Прокурор принял решение, что для допроса имеются веские причины.

Эрик повернулся и вопросительно посмотрел на комиссара:

– Так вам не нужно наше согласие?

– Нет.

– Тогда чего вы ждете?

– Я думаю, что Юсеф настрадался больше чем достаточно, – ответил Йона. – Не хочу, чтобы ему что-то навредило. Но я должен разыскать его сестру раньше, чем ее найдет убийца. А мальчик наверняка видел лицо преступника. Если вы не поможете мне поговорить с мальчиком, я проведу допрос как обычно. Но, разумеется, я предпочел бы сделать как лучше.

– Как это “как лучше”? – спросил Эрик.

– С помощью гипноза.

Эрик посмотрел на Йону и медленно сказал:

– У меня даже нет разрешения на проведение сеанса.

– Я говорила с Анникой, – вмешалась Даниэлла.