Именно в этот момент одиночество, которое окружает пилота на протяжении нескольких недель, и осознание того, что на многие миллионы километров поблизости нет ни одной живой души, действует на психику человека мощнее всего. Выход из анабиотического состояния наполняет мозг потоком лихорадочных мыслей, стремящихся вырваться на свободу после многодневного сна, словно черт из закрытой табакерки, забытой в углу на чердаке и случайно подобранной твоими потомками. В первые мгновения неугомонное сознание твердит о необходимости увидеть знакомое лицо, кого-то из близких, с кем можно было бы разделить страх, на кого можно было бы переложить ответственность, у кого можно было бы найти укрытие, спасительную гавань…

Но рядом никого.

Начинается вторая волна страха: паника, желание выбраться из стальной скорлупы и очутиться в мгновение ока у себя дома, на мягком диване, в окружении знакомых и безопасных вещей. Мозг пульсирует сумасшедшими образами: ты один в бескрайнем космосе! за бортом минус 270 градусов! столкновение неизбежно! смерть со всех сторон! Выбирайся отсюда!!

Первые длительные экспедиции сопровождались многочисленными случаями психоза, даже среди опытных космонавтов. Пребывание в далеком космосе это не то же самое, что крутится на орбите родной Земли, на которую всегда можно посмотреть в иллюминатор, а по выходным звонят родственники и, то и дело, прибывают сменщики и новые корабли. Перелет в дальний космос – это серьезное испытание: на протяжении многих месяцев не видеть ничего кроме узких отсеков, одних и тех же лиц, и знать, что с каждой секундой отдаляешься от дома на многие километры. Случаи параноидальной шизофрении стали главной проблемой освоения космического пространства, опередив техническое несовершенство первых кораблей. А несколько случаев самоубийств, а затем и массового убийства членов экипажа, поставили космическую программу под угрозу.

Выход был найден как обычно в элементарном. Всегда есть люди, отличающиеся от большинства. Пьют холодный кофе, пишут левой рукой, смеются над несмешным кино, красят волосы в цвета радуги, идеально работают в замкнутом пространстве, любят одиночество и не боятся того, чего обычно страшится большинство. В пилоты дальней навигации стали отбирать по психологическим параметрам, противоположным при выборе обычных космонавтов. То, что одних повергало в депрессию, других наоборот заводило и открывало новый смысл жизни.

– Состав воздуха и давление в норме. Герметичность – 100 %. Температура в кабине – 22 градуса.

Акси отстегнула защелки шлема, стянула его с головы и отбросила в сторону. Как приятно вдохнуть воздух полной грудью, а не через трубки скафандра!

– Капитан, вы отключили систему управления зондами. Время сброса запланировано через 10 минут. – предупредил компьютер.

– Подождет. Сбросить скорость до 1/4, – отдала приказ Акси. – Активировать гравитационное поле. Автопилот на курс 2–23.

– Выполнено. Сброс зондов через… сорок пять минут.

Акси осторожно встала на ноги и первым делом расстегнула скафандр. Тяжелые складки защитной ткани упали на пол и она вылезла из комбинезона словно бабочка из кокона. Кожа, оставшись без искусственной защиты, тут же отозвалась приятным покалыванием во всех частях тела, от пяток до макушки.

В первую очередь – принять душ. И поесть. А зонды, маяки и Плутон подождут.

Жизненное пространство «Персефоны» не разделялось перегородками и дверьми: любые конструкции и механизмы, способные утяжелить вес корабля и пожрать драгоценные ресурсы, выбрасывались беспощадно. На дальние переходы лучше укомплектовать катер дополнительной батареей или запасом воды, чем растрачиваться на бесполезный декор.