А тут такая скушная реакция и Сен-Бернар в лице Аидыча начинает понимать другого Сен-Бернара, явно не спроста и не на ровном месте ставшим философом и кровавым гением прогресса.

– Человек измельчал в конец, в самую конечную субстанцию: начальный рефлекс и инстинкт. А всё по одной причине. Он посчитал, что он вершина пищевой цепочки, а если академическими терминами сказать, то эволюции. И на нём пришёл конец истории развития мира природы и для новых революций нет никаких предпосылок. Что и привело человека к самоедству и саморазрушению. И моей задачей, и целью является – разрушить эту самоубийственную установку человечества. И для этого нужен управляемый хаос, в который и нужно будет погрузить человечество. Которое, оказавшись на грани выживаемости, вновь мобилизует в себе утраченные было силы и обновившись в этой борьбе, станет только сильнее. – Сен-Бернар Аидыч в один взгляд на всю эту публику создал концептуальную модель своей философской платформы.

И по этой в первую очередь причине, Сен-Бернар Аидыч, заглядывая за горизонты этой предапокалиптической реальности, всадником которой он стать намерен, а так же глядя в сквозь пространство, измеряемое этой действительностью, останавливается у первого свободного стула, и не видя ничего перед собой такого, что бы ему помешало занять этот стул, – мадам Пеппер, что и говорить, сплоховала, выдвинувшись вперёд, а люди за этим столом были застаны врасплох этим неожиданным типом, кем был Аидыч, – как ни в чём не бывало и здесь его место занимает его.

А так как Сен-Бернар Аидыч пребывает сам себе на уме и в своих размышлениях, то он не спешит представиться людям, сидящим за этим столом, и принявшихся охеревать, глядя на этого, невозможно понять, что за типа, в один момент занявшего стул, как только он освободился сэром Болинброком, вышедшим выкурить сигару с послом Макронезии после недавних политических событий и так сталось и утром всталось её демократу Демокриту, верховному правителю, Берталуччи.

Ну а Сен-Бернар Аидыч с витающим в облаках видом сидит, развалившись на этом стуле, как будто так и должно быть, и даже не думает всем людям сидящим за этим столом пояснять, кто он такой и что он тут делает. Что вносит невозможно сложную интригу в его восприятие всеми этими людьми за столом, кто никогда не думал и ещё с минуту назад и не подумал бы, что с ними случится вот такое нечто такое, которое они не точно понять не могут, и они вообще не представляют себе, как всё это объяснить.

А этот тип всё сидит и не думает себя пояснять. И тогда все взгляды людей за этим столом, – а здесь всё собралась самая избранная публика, большие чиновники, капиталисты и политики со своими и не всегда со своими жёнами, – переводятся на супругу сэра Болинброка, сидящую на соседнем стуле с этим типом.

– Леди Болинброк, вы сегодня приглашающая сторона, так что с вас и спрос. – Очень цинично, но при этом справедливо так будет, обратились взглядами на супругу сэра Болинброка люди предпринимательского дела. Для кого время деньги и для них всякая неопределённость волатильностью отдаётся в их умах.

– Уж и не ожидали от вас, милочка, что вы всех нас так удивите. И что же значит этот ваш обещанный сюрприз? – С вот такой живостью во взглядах на леди Болинброк смотрит одна часть гостей за столом.

– Давайте уж начистоту, леди Болинброк. Всё-таки вы решились нам представить того человека, с помощью услуг которого вы наставляете рога своему супругу. – А вот взгляды женской части людей за столом на леди Болинброк и на этого неизвестного, куда как интересней и тоньше духовно и сердечно.