13 июля 1919 г. чекисты арестовали на железнодорожной станции Полтава несколько красногвардейцев 8-го полка 46-й стрелковой дивизии за погромную агитацию и грабежи. Красногвардейцы 8-го полка с этим не смирились, избрали 20 делегатов и направили их в ЧК с просьбой отпустить арестованных товарищей в связи с объявленной амнистией, но получили отказ. Тогда солдаты кинулись к вагону с арестованными, освободили их, а далее направились в транспортное отделение ЧК, разогнали сотрудников, забрали оружие и двинулись к зданию губернской ЧК, располагавшемуся по улице Килинской.

Подойдя к нему, они обстреляли его, ворвались в помещение, где учинили настоящий погром – двери и мебель в комнатах поломали, ценное имущество и оружие изъяли, дела и документы уничтожили. Чекисты в панике разбежались, в руки повстанцев попали только двое – Певзнер и Рабинович, которых красногвардейцы потащили с собой на вокзал. По дороге Рабиновичу удалось бежать, а Певзнера солдаты затащили с собой в поезд и по дороге убили[63].

Ссылаясь на этот инцидент, Полтавский губисполком решил вместо ЧК создать Оперативно-административный отдел губисполкома, сотрудники которого лишались права внесудебных репрессий, а могли заниматься лишь розыскной и следственной работой. Контроль за ними должен был осуществлять Юридический отдел губисполкома [64].

Следует отметить, что взаимоотношения между частями Красной Армии и ЧК в то время в Украине были довольно напряженными. По свидетельству белогвардейского разведчика полковника А. М. Двигубского, внедрившегося в штаб Украинского фронта, сам командующий В. А. Антонов-Овсеенко «не переваривал чрезвычаек, называя их “черезчурками”»[65].

Недовольство действиями чекистов выражал и еще один красный герой Гражданской войны, командир Таращанской бригады В. Н. Боженко. Он послал командиру 44-й стрелковой дивизии телеграмму следующего содержания: «Жена моя социалистка 23 лет. Убила ее ЧЕКА г. Киева. Срочно телеграфируйте расследовать о ее смерти, дайте ответ через три дня, выступим для расправы с ЧЕКОЙ, дайте ответ, иначе не переживу. Арестовано 44 буржуя, уничтожена будет ЧЕКА». Только уговоры члена Реввоенсовета Украинского фронта B. П. Затонского удержали Боженко от похода на Киев[66].

Кстати, назвать Василия Назаровича Боженко антикоммунистом или просто критиком большевиков в Украине весьма сложно. Недаром уже упомянутый Владимир Петрович Затонский писал, что Боженко, хотя до конца жизни так и не научился как следует говорить по-русски (это, кстати, очень точно отразил в своем знаменитом фильме «Щорс» Александр Довженко), чрезвычайно враждебно относился ко всему украинскому. И когда одна из бродячих театральных трупп обратилась к нему с просьбой сыграть для красноармейцев пьесу из украинской классики, то Боженко оставил на этом письме резолюцию: «Играть я разрешу, только не на контрреволюционном языке!»[67]. Бывший член ревтрибунала Таращанской бригады Георгий Кондратьев вспоминал, что Боженко «иногда… расправлялся с преступниками самостоятельно: бил терпеливо ручкой нагана по голове виновного с криком: “Стерва, в мать, в бога, позоришь революцию”. После минутного упражнения наганом череп не выдерживал, и человек падал замертво. Тяжелая рука была у батьки Боженко. В таких условиях приходилось проводить революционную законность и понятия военной централизации»[68].

Возмущение населения можно понять, ведь многочисленные преступления украинских чекистов признавал даже сам В. И. Ленин, который в записке к председателю ВУЧК М. И. Лациса 4 июня в 1919 г. отмечал: «Каменев говорит – и заявляет, что несколько виднейших чекистов подтверждают, – что на Украине Чека принесли тьму зла, будучи созданы слишком рано и впустив в себя массу примазавшихся»