– Ага! Понял. Так в принципе, я не против. Гильдия, так – гильдия! Будем строить флоты.

Окончив беседу с итальянцами, бургграф обратился к толпе островитян. Те просто сомлели от счастья, а некоторые даже пали на колени, когда божество обратило в их сторону свой взор.

– Ты уверен, что идея о заключении союзного договора – удачная? – Оглядывая простертых ниц древних греков, спросил бургграф.

– Самое лучшее решение, в сложившейся ситуации. Конечно, их можно было бы просто аннексировать…

– Выражайтесь немецким языком, советник.

– Можно было бы захватить в результате военного вторжения, но по имперским законам, ваша светлость имеет на это неопределенные полномочия. Очень расплывчато все было прописано в Пфальце? К тому же в потусторонних пределах к этому отнесутся отрицательно. И, в третьих – Шаффурт, несмотря на всю свою военную мощь, предпочитает миролюбивую политику.

– Это – да. Конечно…

– А, союзный договор это такая вещь, знаете. Очень расплывчатая. Они будут полностью зависимы от нас и политически и в плане благосостояния. Только на бумаге будет равноправие. А, практически будем распоряжаться тут, как у себя дома.

– Убедил. Только с кем тут этот договор будем заключать. Не просматриваются в этой толпе лица наделенные полномочиями.

– Вон того с посохом в руке – видите, ваша светлость?

– Плешивого? С седой бородой?

– Совершенно верно. Думаю, это их царь.

– Царь?!

– Не меньше, чем царь. В Греции, в данный момент, ваша светлость, на каждом шагу царь. Темная эпоха – как-никак. Их тут, греческих царей, больше, чем сейчас в Империи независимых правителей. И каждый второй царь, как этот – без штанов и голодный.

Профессор Лебединский встретился с шефом, председателем правления концерна «Юго-Восток», господином Рудольфом Шниперманом, интимно. На рыбалке. В утлой яхте, посреди океана.

Рыбы в земных океанах давно не было, но традиция рыбачить осталась. Ходили непроверенные слухи, что кому-то удавалось даже подцепить что-то на крючок.

– Значит Войтеховский особо не переживает, по поводу инспекции? – Спросил Шниперман.

– Даже не поморщился. Говорит: нам это все – побоку.

– Я, тут, три дня перебирал свои связи во Вселенском Надзоре. Пытался выяснить, откуда ветер дует. Оказалось это нам историки-неолибералы свинью подсунули. Некая Ипполита Тауберг, настучала в ведомство, что Войтеховский, который работает в Шаффурте, под прикрытием, без должного контроля, способен на необдуманные действия. Мол может псевдонаучные сочинения запустить в оборот вселенной «39—1658». Там, в Надзоре нашего Войтеховского хорошо знают. Он уже отличился на поприще псевдоисторического сочинительства. Вроде одно время сразу в нескольких мирах евангелистом заделался. Писал сочинения на научную и религиозную тему. Поэтому там так заволновались. Если бы кто другой… Если бы не Войтеховский – никто бы не суетился. Положились бы на контроль электронной системы и все. А, тут, у всех в Надзоре – зуд от этой фамилии. Поэтому выслали наблюдателей. Сам он что-то конкретное сказал?

– Сказал: «Лампочки выкрутим, свечи вставим». Поводим надзорных по темным закоулкам и отправим обратно. Поставки оборудования просил ускорить. Чтобы до инспекторской проверки успеть сделать запас, на всякий случай…

Шниперман долго молчал, глядя на лесу уходящую в пустынную толщу воды.

– Это нехорошо. – Наконец сказал он. – Это мне не нравится.

– Почему?

– Это, как перед пустым концом.

– Значит контракты заморозить?

Председатель снова долго молчал. По лицу было видно, что он думает о чем-то нехорошем.

– Нет. Давайте ему все, что он попросит. Ни в чем не отказывайте. Я, на днях, сам слетаю на эту горную базу, побеседую с ним. По результатам этой беседы примем окончательное решение. Что нам делать и как поступать.