Вообще то, Камчатка – это не только целебный рай. Здесь налажена великолепная рыбалка и охота… на медведей. И все бы ничего, если бы не значительная отдаленность от Москвы и… вулканическая активность. Там не редки землетрясения. В далеком детстве я и мой брат Сергей не раз испытали на себе эти местные явления природы. У нас в доме была чугунная кровать, под которую следовало прятаться при каждом землетрясении. Однажды, мы все же нарушили семейную инструкцию и выбежали из дома, чуть не угодив под падающую с крыши трубу. Зимой тоже весело – огромные снежные сугробы. Не раз матросы откапывали двери нашего дома, чтобы мы могли из него выбраться наружу.

Вылет с моей исторической родины состоялся точно в назначенное время. Но до посадки в самолет предприимчивый и хозяйственный Володя Рыбалко организовал заезд в один из рыбколхозов, где мы затарились свежевыловленной красной рыбой – не то кетой, не то горбушей. Я уже и не припомню название рыбы. Зачем Володя купил пачку соли, я догадался уже в полете. Это произошло, когда он произнес историческую фразу:

– Мы её не довезем!

– О чем ты, Вова? – спросил я, еще не догадываясь о сути проблемы.

– Пропадет…

Я взглянул в его ясные очи, ожидая разъяснений. И они наступили:

– Надо немедленно разделать и засолить рыбу!

– Давай сделаем это дома, – потягиваясь в кресле, предложил я. – Моя жена знает технологию разделки и засолки.

– Да я и сам знаю эту технологию, – уверенно сказал Володя. – Но, пока долетим, рыба испортится. Делай как я! – мой приятель решительно встал, прихватил целлофановый пакет с рыбой, и мне не оставалось ничего другого как последовать за ним в один из туалетов, расположенных в хвостовой части салона большого самолета.

Прошло некоторое время. Мы тщательно разделывали каждую рыбешку: отрезали голову, потрошили брюшко, делали разрезы вдоль хребта и солили, солили, солили… Мы усердно орудовали ножами, сбрасывая внутренности рыбешек в унитаз в воздушное пространство великой России. Все бы ничего, если б не желающие выйти «до ветра». Мы и не предполагали, что как только зайдем в туалет, их тут же окажется так много. Некоторые, из особо нетерпеливых, а по-научному говоря экстравертов с высоким уровнем нейротизма, стали периодически постукивать в раздвижную дверь туалета. Наконец, разделка и засолка рыбопродукции успешно завершилась. С чувством выпол-ненного долга перед женами и детьми, истосковавшимися по свежей красной рыбе, мы гордо вышли из неуютного туалета и встретили на себе массу любопытствующих глаз.

– Да мы рыбу солили, – прокомментировал Володя выход из одного туалета двух мужчин, предъявляя при этом целлофановым пакет с рыбой особо любопытным. – А вы что подумали?

И сам же ответил:

– Нет, мы не эти!

– Не пидеры, одним словом! – уточнил я, поскольку слово «голубые» тогда еще не применялось!

– Ладно, уж, – сказал за всех любопытствующих и нетерпеливых ближайший к туалету пассажир и быстренько проскочил в кабинку.

– Туалет не предназначен для соления рыбы! – поучительно, но вместе с тем вежливо сказала нам, и всем интересующимся правилами поведения на борту лайнера, стюардесса по имени не Жанна.

Мы с Володей уже не сомневались – нас запомнили здесь навсегда!

– Ахтунг! Ахтунг! – Володя пытался скопировать голос немецкого диктора, сообщавшего во время последней войны о появлении в небе русского асса Александра Покрышкина. – Дас ист Самойлов юнд Рыбалко ин дер люфт!

Долетели нормально. Благодаря Володе по фамилии Рыбалко, дома меня встречали как героя и заботливого папашку. Тут тебе и сушеные белые грибы, и красная рыба, и, конечно же, красная икра. Однокашники-штурмана снабдили меня трехлитровой банкой с крупнозернистой красной икрой, выменяв её у местных браконьеров за три литра спирта из «подводницких» запасов. Неплохо на Камчатке, но далековато. Кстати, в аэропорту, сержант тогда еще милиции, пытал меня, ну, сколько ж я припас икры? Я не знал, что можно не более десяти килограммов и показывал взглядом на офицерские погоны, типа того, что не борзей парень. Но сержант действовал уверенно и явно хотел заслужить благодарность от начальства за бдительность. Увидев только трехлитровку, он явно расстроился, и тут же переключился на следующего пассажира.