Более общее определение «гибридной войны» предложено Лондонским международным институтом стратегических исследований: «Использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях; масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением» [Heisbourg, p. 5–6].

Доктор политических наук И. Н. Панарин предлагает свое определение: «Гибридная война – это совокупность методов военно-силового, политико-дипломатического, финансово-экономического, информационно-психологического и информационно-технического давления, а также технологий цветных революций, терроризма и экстремизма, мероприятий спецслужб, формирований сил специального назначения, сил специальных операций и структур публичной дипломатии, осуществляемых по единому плану органами управления государства, военно-политического блока или ТНК» [Панарин, 2017, с. 20–22].

Несмотря на различные трактовки понятия «гибридной» войны, все теоретики базируются прежде всего на признании особой значимости процесса конвергенции классических конвенциональных и невоенных методов реализации современных военных операций.

Таким образом, мы видим, что война практически всегда, с глубокой древности и вплоть до наших дней, носила гибридный характер. Военные действия сопровождались невоенными операциями. При этом мы также можем констатировать, что само явление войны претерпело значительные трансформации в процессе исторического развития. Проведя периодизацию гибридных войн, рассмотрев динамику их информационной составляющей, мы пришли к формулировке основного вектора развития данного феномена. Если на первом этапе невоенные действия носили прежде всего незначительный, вспомогательный характер, то уже во втором – невоенное воздействие на противника уравновешивает непосредственно военные действия, приобретает долгосрочное стратегическое значение. В XXI веке, на третьем этапе, который переживает фазу активного развития в данный исторический период (учитывая последние военные операции в Ираке, Сирии, на Украине), мы можем констатировать, что традиционные военные действия уже являются вспомогательными относительно методов невоенного воздействия. Сегодня сложно определить с военной точки зрения необходимость и результативность ракетных ударов западного блока по САР, провокации на Украине, операций в Ираке, Ливии, бомбардировок Югославии. Все противостояние сместилось в невоенную часть, в задачу влияния на умы, разрушение и конструирование новых человеческих обществ, создание новых немыслящих, бездуховных, роботизированных, «гибридных людей будущего».

Рассматривая информационную составляющую современных «гибридных» войн, необходимо прежде всего отметить тенденцию роста ее роли, а также ее включенность практически во все другие элементы международного противостояния. Информационные технологии воздействия на массовое сознание в начале XXI века вышли на новый количественный и качественный уровень, что придает информационному оружию недоступный ранее пространственный масштаб, особую остроту и актуальность. Результатом применения информационных технологий является радикальная трансформация всех сфер общественной жизни, в том числе и военной, за счет появления новых форм воздействия на противника [Бартош, с. 7].