– О чем ты?

– Нас создают люди. От них зависит наше предназначение, наши навыки и способности. Само наше существование в человеческих руках. У нас нет своих мыслей и желаний, мы всего лишь запрограммированные машины с разными целями.

– Но сейчас ты рассуждаешь, как обычный человек!

– Потому что во мне заложена очеловеченная программа. В моем алгоритме есть чувства и эмоции, я знаю их название и могу определить по внешнему виду человека. Но почувствовать я их никогда не смогу.

– Твой голос… Он немного грустный, – обратил внимание Джеймс.

– Всего лишь часть программы. Когда люди говорят о чем-то серьезном или не веселом, их голос грустнеет, – ответила Алёна. – Джими, мы роботы, мы не можем отойти от заданной программы, в отличие от людей.

– Целью проекта «Гибрид» является создание робота, способного чувствовать и проявлять эмоции, – тихо проговорил Джеймс. – Но что будет, если механическая часть будет преобладать надо мной, и я стану обычной программой?

– Именно поэтому я и спросила, каково быть человеком, – голос робота немного повеселел. – Ты сказал, что не существует чего-то такого, что могло бы ограничить полет мыслей. Твои чувства и желания нельзя подчинить, ты сам решаешь, кем стать.

– Вот бы ты была настоящей девочкой, – по щекам предательски катились слезы. Ох, Джеймс, ты и правда еще совсем ребенок.

– А я и так настоящая, – звук электронного смеха звучал так живо, что касался каждой струны детской души.

– Ты же знаешь, что у меня проблемы с памятью из-за всех этих экспериментов? – спросил Джеймс.

– Да, я слышала от Элима.

– Я готов забыть каждый опыт, каждую секунду, проведенную в аквариуме. Но твой смех… Где бы я не находился, я хочу помнить его и слышать отовсюду.

Алёна неспешно пододвинулась к Джеймсу и обняла.

– Спасибо, Джими.

Джеймс сидел на широком подоконнике у открытого окна. Ночной прохладный воздух не только заполнял комнату, но и освежал разум. Джеймс хорошо помнит, когда он полюбил ночь: как только попал в научный центр. Он, конечно, не особо помнит жизнь до центра, однако любовь к темному виду из окна появилась именно с началом проекта. Сегодня ему опять пришлось решать несколько десятков задач, от чего мозг тихонечко закипал. А ночью можно отдохнуть, поразмышлять о чем-то неважном.

На часах было без десяти полночь. Тишину улицы нарушало стрекотание кузнечиков в саду, полет светлячков и изредка слышимый лай собаки, что живет за пределами центра. Звездное небо сегодня было особенно чистым: оно растянулось бесконечным полотном, окутав горизонт со всех сторон, словно заботливая мама укутала дитя в теплое одеяло. Джеймс любил представлять, как кто-то, живущий выше облаков, создает эту красоту для него одного. Кто-то такой, кто видит в нем ребенка, а не экспериментальный объект. И если родительской любви он не получил (а может просто не помнит), то другие чувства все же ему посчастливилось испытать.

Часы пробили ровно двенадцать, наступил новый день. Джеймс улыбнулся и тихонько пропел:

– С Днем Рождения меня…

– С Днем Рождения тебя! – дверь в комнату открылась.

– Алёна! – радостно воскликнул именинник.

– Тише, Джими, разбудишь кого-нибудь, – рассмеялась девочка-робот и подошла к другу с крепкими объятиями.

Алёна всегда становилась той, кто первой поздравлял Джеймса с праздником. Ровно в полночь она приходила, стараясь не потревожить остальных. И так каждый год.

– Никто ничего не заметил? – спросил Джеймс.

– Будь уверен. Гувер попытался меня отключить вечером, но я вовремя переключила режим на «ожидание».

Друзья рассмеялись. Об их ночных встречах было известно многим, но никому так и не удалось помешать хотя бы одной. Для каждого ребенка день его рождения всегда особенный, но для Джеймса он был еще более долгожданным. На двадцать четыре часа он становился свободным человеком, которого не нагружали тестами и прочей ерундой. Практически полная свобода действий и вкусный торт с подарками. Разве что-то может быть желанней?