Малышев. Чары развеялись.

Полыгалов. Фотография Ангелины – это фото какой-то из ваших порноактрис?

Голос. Люсьены Заднепроходовой. Она у нас ветеранка! Но лицо у нее еще в порядке. Будь я вами и приди мне зазывающее сообщение от женщины с таким лицом, я бы для установления с ней близких отношений и на заброшенный склад в Марьино полетел. Скажи она мне, что она хочет меня там видеть.

Лукинский. Мне она не на складе свидание назначила.

Голос. В кафе. Шесть часов назад женщины приехали попить кофе с Артемом, мужчины с Ангелиной… всех вас заманил туда я. Сняв кафе для корпоративного банкета, я сказал его директору, что у меня свои повара, свои официанты, своя охрана, ваши сотрудники мне не понадобятся, помещение от них вы очищайте и вслед за последним уходите отсюда сами. Я плачу, я и музыку заказываю. Кафе на вечер мое. Я у входа – перед гостями раскланиваюсь. Тем лакеем в старинной русской косоворотке был я.

Валюжный. Вспомнить вашу физиономию я затрудняюсь. Мне и кафе чего-то…

Голос. Недавний вечер выпал у вас из-за газа, мною в кафе пущенного. Настроение это вам не испортит?

Полыгалов. Газ нас выключил, он повлиял на нашу память… память не восстановится?

Голос. Что стерто, то стерто. О прочем в тревогу не впадайте – иного урона вашим организмам газ не нанес. Ничего конкретного я вам не скажу, но газом вы надышались не слишком вредным.

Борянкина. Через вентиляцию вы сами его запустили?

Голос. Истинных высот я достиг в порно. Без надлежащего мастерства и порно-то не снимешь, ну а неподготовленно использовав вырубающий газ, потом такого не оберешься… с объемом или еще с чем не угадаешь, и в кафе образуются мертвецы. А куда их везти? Где-нибудь я бы вас, конечно, похоронил, но вы же мне живыми нужны.

Полыгалов. Из желания подстраховаться вы наняли того, кто в газе разбирается. Он живет в Москве?

Голос. В жилье.

Полыгалов. В каком?

Голос. Из костей мамонта.

Денисова. А мы сейчас в Москве?

Голос. Вы за кольцевой. Вас загрузили в микроавтобус и привезли в… допустим, в Чухлому.

Жмудина. Нет никакой Чухломы.

Лукинский. Есть. Это в Костромской области. Но будь мы в Чухломе, он бы не сказал, что мы в ней.

Глухов. Мы в каком-то из загородных домов, в которых он лепит свою порнуху. Он и нас думает в съемки вовлечь. Пока мы не согласимся, он нас не отпустит.

Голос. Согласия мало. Необходимо его деятельное подтверждение. Чтобы отсюда выйти, вам передо мной вообще полагается раболепствовать! Измываться над вами ввиду вашего численного превосходства, я к вам не ввалюсь, но не поить вас и не кормить я могу долго.

Лукинский. Водички я бы попил.

Валюжный. Обещанные нам голод и жажда сделают нашу жизнь невыносимой. Продажа нам напитков и съедобных товаров вами не предусмотрена? Загибая цены, вы бы прилично выручили.

Голос. Деньги я вам оставил.

Валюжный. Мой бумажник при мне. Во время наших раздумий о том, заниматься ли нам для вас сексом, покупать продукты нам будет дозволено?

Голос. В мужском и женском отсеках продукты вы найдете. Отправляйте их в ваши пищеводы без оплаты. Поиметь с вас копейку довольно соблазнительно, но во мне имеется нечто, чем пожертвовать нельзя.

Петрялова. Моральные установки? У вас?!

Голос. Ограничения во мне введены.

Полыгалов. Обирать нас для него против принципов. К деньгам он щепетилен. А к человеческой свободе и добровольности вступления в сексуальные отношения нет. Я вас запер, и вы бесправно ложитесь и спаривайтесь. А если эрекция у меня не появится?

Борянкина. А у тебя она… нерегулярная?

Полыгалов. Без внешнего раздражителя он у меня не выпирает. По телевизору кого увижу, возбужусь, но не сам по себе. Годы, когда это естественно происходило каждым утром, ушли.