Джейн припарковалась и вышла из машины, застегивая пальто – на улице было холодно. Утром дождь перестал, но с ясной погодой пришло резкое похолодание, и Риццоли пожалела, что не захватила с собой теплых перчаток, только латексные. Она еще не подготовилась к зиме – не успела положить в машину скребок для льда, щетку для снега. А зима уже вступила в свои права.

Она вошла в ворота, затем прошла в помещение, показав пропуск патрульному, который охранял вход. Зеваки таращились на нее из-за ограды, делая снимки мобильными телефонами. «Эй, мам, глянь, как я смотрюсь на месте преступления». «Да бросьте вы это, – думала Джейн, – займитесь делом». Она кожей чувствовала нацеленные на нее объективы фотокамер, когда шла по обледенелому асфальту к складу № 22. Трое тепло одетых полицейских стояли возле склада – руки в карманах, фуражки надвинуты на лоб.

– Эй, детектив! – окликнул один из них.

– Это здесь?

– Да. Детектив Фрост уже внутри, с управляющей. – Полицейский взялся за ручку и рванул вверх алюминиевую дверь. Она с грохотом поднялась, и в заставленном помещении Джейн увидела своего напарника Барри Фроста. Возле него стояла женщина средних лет. Ее белая куртка-пуховик казалась такой объемистой, точно она привязала к груди подушку.

Фрост представил их друг другу.

– Это Дотти Дуган, управляющая компанией «Сохрани все». А это моя напарница, детектив Джейн Риццоли.

Они не вынимали рук из карманов: было слишком холодно для формальных приветствий.

– Так это вы вызвали полицию? – спросила Джейн.

– Да, мэм. Я только что рассказывала детективу Фросту, как я перепугалась, когда увидела, что там лежит.

Порыв ветра подхватил клочки бумаги, и они разметались по бетонному полу.

– Не могли бы вы закрыть дверь? – попросила Джейн полицейского у входа.

Они подождали, когда алюминиевая дверь с грохотом опустится, отгородив их от улицы. В помещении было не теплее, чем снаружи, зато по крайней мере не дул ветер. Одинокая лампочка без абажура раскачивалась под потолком, ее резкий свет подчеркивал темные мешки под глазами у Дотти Дуган. Даже Фрост, которому не исполнилось и сорока, выглядел в этом освещении старым и измученным, лицо его казалось мертвенно-бледным. Помещение было беспорядочно заставлено старой мебелью. Джейн заметила потертую кушетку с яркой тканевой обивкой в цветочек, заляпанное кресло, обитое искусственной кожей, и разнообразные деревянные стулья, среди которых не было и двух одинаковых. Сюда свезли столько мебели, что ее пришлось складывать штабелями вдоль стен, – получились ряды высотой три метра.

– Она всегда вовремя платила, – сказала Дотти Дуган. – Каждый год в октябре я получала чек за год аренды. А это одна из самых крупных наших ячеек, три на девять. Она не из дешевых.

– Кто наниматель? – спросила Джейн.

– Бетти Энн Баумейстер, – ответил Фрост. Он пролистал блокнот и прочел информацию, которую успел записать: – Она арендовала эту ячейку одиннадцать лет подряд. Постоянно жила в Дорчестере.

– Жила?

– Она умерла, – пояснила Дотти Дуган. – Я слышала, от сердечного приступа. Это случилось недавно, но я не знала, пока не попыталась получить арендную плату. В первый раз она не прислала мне чек, так что я сразу заподозрила неладное. Я попробовала связаться с ее родственниками, но нашелся только престарелый дядюшка где-то в Южной Каролине. Оттуда она сама была родом. Говорила с таким приятным южным акцентом, очень милым. Я еще подумала, как жаль, что она переехала в такую даль, в Бостон, и умерла в одиночестве. Так я тогда подумала. – Дотти горько усмехнулась и поежилась, словно ей было холодно в объемистом пуховике. – Нельзя ведь заранее знать, да? Такая приятная обходительная дама. Мне было даже стыдно распродавать ее вещи, но не могла ведь я просто оставить их здесь… – Управляющая огляделась по сторонам. – Хотя за них много и не выручишь.