В снежном поле выстроены пятиместные panzers, – литые жуки стального блеска, – ряд обледенелых могильных холмов. Блестит снег, блестят льдом panzers, залитые, как пирожное прозрачной сахарной глазурью, жидкими кристаллами солнечных батарей. В хрустящую траву погружаются ботинки. Из сугробов там и здесь торчат белёсые метровые стержни. Дальше высятся в бледно-голубое небо белёсые двадцатиметровые стволы. Словно остроконечные колпаки сужаются кверху ярусы листвы. Сверху деревья искрятся белым снегом, снизу блестят листвой. Листва неземная: крупная, странного цвета смешения зелёного и жёлтого. Тёма, – искусственный человек, низкорослый и широкий, с толстыми руками, одетый в оранжевый комбинезон, хватается за торчащий из земли прут. Невероятной силы его руки с трудом вытягивают из земли стержень, приподнимая паутину белых корней, уходящую под землю во все стороны. Убедившись, что угрозы нет, человек обрезает лучом карманного ножа корни, вместе с Тёмой они пересаживают образец в контейнер.

Толпа людей, которых испытуемый чувствует, как самых близких друзей, стоит у опушки леса. Люди счастливо смеются. Panzers просвечивают рентгеновскими и инфракрасными лучами лес. Экраном в воздухе повисло цветное изображение; движутся какие-то существа размером с ладонь. Крупных животных в лесу не обнаружено, таких, какие водятся в полях и лысых горах континента. Серебристые сигары размером с ворона летают взад-вперёд вдоль опушки леса, снуют, словно иголки, сшивая два куска чужеродной ткани. Попискивая датчиками, блестящие сигары мелькают за стройными стволами. Экран показывает пустой лес. По шершавому белёсому стволу стекает ручей жуков. В колонну по одному по стволу бегут почти земные создания, но белёсого цвета, размером со щенка собаки и с круглой головой на шее. Оранжевая полоса обручем охватывает круглую голову. Быстро-быстро перебирают ствол лапки, словно пальцы пианиста клавиатуру. Такие жуки встречались в полях. Испытуемый знает, что жуки не опасны, хотя они питаются не только растениями, но и животной падалью, набухший оранжевый обруч на голове это глаз; насекомые, как и все познанные существа на планете, не разумны, всего лишь животные. Цепь жуков тем временем сползла на ковёр листьев. На мгновение строй застывает, а затем, как по команде, брызгает в разные стороны, вызывая смех, – радостный и нервный, – смех решающего шага.

Люди выстраиваются в линию и идут в лес. Любимая девушка оглядывается и печально улыбается ему, – они впервые идут в лес, а он остаётся у своего panzer. Густая цепь входит в лес. До него доносится смех. Их тела в чёрных костюмах мелькают между толстыми стволами на экране. Они переговариваются между собой о ровных высоких стволах. Испытуемый, что сидит передо мной, задумчиво трёт лоб, вглядываясь в воображаемый экран. Ему кажется, в лесу живёт нечто нехорошее. Неожиданно, в нижнем углу экрана, по изображению леса бегут цифры, столбы вырастают, всё выше и выше, словно роща. Ромашкой в углу экрана распускается окошко с плоской мордой жука. Рядом распускается ещё одна морда с острым клювом, словно наконечником боевой ракеты. Мгновенно экран окантован цветами, из страшных жуков. Справа всё выше и выше растёт столбец цифр, отсчитывая миллионы живых существ, – и тогда ножом в его ухо вонзается одинокий крик, а после вой людей и хруст заполняют его словно в слуховом проходе проворачивают лезвие. По его команде в небо поднимаются panzers. Крики крадут ценные секунды, мешают думать, наконец он отдаёт приказ о выводе изображения.

Лес живёт. Стекающими спинами шевелятся стволы. Лесная земля наползает на него, шевеля усами, блестя оранжевыми полосами глаз и хрустя листвой. Её лицо. Лоб закрывает белёсый панцирь жука, его голова свесилась со лба и утонула в её окровавленной глазнице. Всю правую часть лица затопил серым тестом, словно наросшей опухолью, паук, что ненасытно снова и снова кусает её в обгрызенный нос. Живой человеческий глаз. Человеческий глаз заполняет экран. Это её глаз, живой голубой глаз с чёрным зрачком в нимбе золотых звёздочек. На мгновение его заслоняет плоская белая голова с иглой клюва. Снова появился голубой, любимый, её глаз, – и точно в зрачок вонзается игла, брызнув в экран слизью.