– Cuando veas caer una estrella, recuérdame, – прошептала, вложив в эти слова всю свою истосковавшуюся по любви душу, Кончита. – Когда увидишь падающую звезду, вспомни обо мне.

Но Морис Бэйтс не услышал ее, и даже не оглянулся, выходя в сопровождении капитана Санчеса из дверей ресторана.

На улице они остановились возле автомобиля Мориса Бэйтса, припаркованного у входа.

– Вы прямо сейчас едете в Мадрид? – полувопросительно, полу-утвердительно сказал капитан Санчес, глядя на него глазами преданной собаки. И почти жалобно произнес: – А я?

– А что вы? – сделал вид, что не понял его Морис Бэйтс.

– Я могу поехать с вами? – спросил капитан Санчес, впервые в своей жизни умоляя кого-то. – Пожалуйста!

– Это ни к чему, – сухо ответил Морис Бэйтс. – Вы мне будете только мешать в Мадриде.

– Я мог бы и не спрашивать, а просто поехать, – с обидой заявил полицейский. – У меня тоже есть автомобиль.

– А также служба в жандармерии, – напомнил Морис Бэйтс. – Как вы объясните своему начальству эту нежданную поездку в Мадрид?

– Такую работу не жалко и потерять, – пренебрежительно произнес капитан Санчес. – Что такое Гражданская гвардия? Обеспечение общественной безопасности и дорожного движения, предотвращение правонарушений, задержании подозреваемых лиц и прочая подобная мелочь. И так всю жизнь.

– Не забудьте о жене и четверых детях, которых вам уж точно не стоит терять, – скрывая жалость к обезумевшему от любви полицейскому, сказал Морис Бэйтс. – Во всяком случае, пока не решится окончательно судьба Ламии Ламиани, в которой вы принимаете такое участие.

– Бедняжка, – не сдержавшись, прошептал капитан Санчес. Однако последний довод, как соломинка, сломавшая горб верблюду, убедил его. Он резко повернулся и пошел по направлению к жандармерии. Со спины он выглядел жалким и потерянным.

Морис Бэйтс сокрушенно покачал головой, вздохнул и, сев в автомобиль, тут же забыл о капитане Санчесе. Его ожидали несколько часов головокружительной гонки до Мадрида. И на какое-то время мысли об этом оттеснили на задний план Ламию Ламиани, которую ему предстояло вызволить из тюрьмы, и даже вдову Анжело Месси с ее таинственной библиотекой, которую по какой-то причине так жаждал приобрести старый гном Мартин Крюгер.

Aspid Мориса Бэйтса, словно ожив, взревел и рванулся с места. Уже через мгновение автомобиль скрылся с глаз Кончиты, незаметно наблюдавшей за ним из остекленной полутьмы ресторана, за завесой поднятой им дорожной пыли.

Вдали показались очертания гор, одна из которых возвышалась над остальными. Это был горный массив Сьерра-де-Гуадаррама с его высочайшей вершиной Пеньялара, у подножия которого раскинулся Мадрид, один из красивейших городов не только Европы, но и всего мира. В нем проживало свыше трех миллионов людей, говорящих на десятках языков. Подумав об этом, Морис Бэйтс нахмурился. Он предпочитал безлюдье Исландии, и год беспокойного существования в Нью-Йорке считал худшим в своей жизни. Он надеялся когда-нибудь вернуться на родину, где он только и мог быть счастливым. Жить на берегу моря, в какой-нибудь заброшенной рыбацкой деревушке, просыпаться на рассвете и видеть, как медленно всходит солнце, ловить рыбу, любить жену, растить детей – о другом он и не мечтал.

Но чтобы получить все это, надо было пройти испытание, которому подверг его Мартин Крюгер из самых добрых, как он уверял, побуждений. Пожить среди людей, разбогатеть, получить независимость, которую дают деньги и власть. А потом отказаться от всего достигнутого, швырнуть этому миру в лицо его мнимые ценности, уехать на свою окраину и просто жить, как истинный эльф, дитя природы, наслаждаясь каждым днем этой жизни a solis ortu usque ad occasum – от восхода солнца до заката. Это было не просто, но осуществимо.