Пуришкевич видит спину «старца»,
Вперевалку по двору бежит,
До ворот нельзя ему добраться,
И рука с наганом не дрожит.
Громкий выстрел, вслед за ним
Второй,
Подогнулся и упал без стона,
Гирей бил в висок его герой,
Князь красавец, и владелец дома.

Труп Григория Ефимовича Распутина, старца 44 лет, был спущен убийцами под лед, где он был обнаружен и извлечен полицией 21 декабря 1916 года. Царская семья скорбела по убиенному.

У каждого свой план

Знал ли об угрозе ему император Николай Второй? При такой вездесущей охранке не мог ни знать. Большее внимание было обращено на социал-революционеров и большевиков, как наиболее радикальные революционные партии. Лидеры этих партий вынуждены были скрываться, уходить в «подполье», эмигрировать за границу. Меньшее внимание было приковано к кадетам, «октябристам» и другим партиям правого толка. Но император знал о том, что в их кругах зреет заговор против него, что ему угрожают отречением. Но шла война, начинать открытую борьбу с теми, кого поддерживали промышленники, означало тотальный саботаж, военное поражение и оккупацию значительных территорий, и прочие неприятности, связанные с этим. Царь надеялся на победу. После этого можно было бы заняться и заговорщиками. Были ли надежды на победу. Были, и основательные. Ресурсы Германии были исчерпаны, прорыв Брусиловым австрийских войск показал силу русского солдата. Заговорщики тоже знали и готовили свои планы, победа царя – это расправа над ними.

У каждого свой план, у Львова, Милюкова,
Есть план у Николая,
Россия к революции готова,
Лишь только время выбирает
И не спасет царя «Брусиловский прорыв»,
Такая яркая победа,
Коль революции созрел нарыв,
Буржуазии на потребу.

23 февраля 1917 года

Дворцовой переворот был спланирован на средину марта 1919 года. Готовились к открытой схватке обе стороны, но эта подготовка, в каких-то деталях пряталась за занавесью секретности. А родилось что-то неожиданное, малоуправляемое, которое никто не ожидал. А замешено оно было на бессмысленном избиении миллионов людей. Хотели родить диктатуру, но диктатура оказалась безголовой, а потом к октябрю этого же года четко вырисовывались две головы, без диктаторского туловища.

Воздух Петрограда жгучий, злой,
Ветерок снежинки подметает,
Тротуар, посыпанный золой,
Кое-где узор на окнах тает.
Вдоль Невы дворцы вельмож желтеют,
Дворников не видно у ворот,
Грузовик ворчит, дымок синеет,
С улицы свернул за поворот.
И толпятся женщины, подростки
У дверей кондитерской за хлебом.
Милостыню нищий нищих просит.
Но с утра неласковое небо.
Запустил в витрину снежным комом,
Зазвенело, но не дало трещин,
Парень подошел с тяжелым ломом,
Оттеснив, толпу подростков, женщин.
Хрястнул и посыпались осколки,
И в пролом окна полезли люди,
Тянут хлеб и опустели полки,
И добычу защищают грудью.
«Казаки!» – раздался чей-то крик.
Кто бежал, а кто к стене прижался,
Проскакал отряд казаков, сник,
Только цокот где-то отозвался.
Многолюдно на Большом и Невском,
У Тучкова собрались моста,
Марсельезу распевают песни
Тут, у полицейского поста.
Наступила ночь, не спит тревога,
Да горят на улицах костры,
И солдат у «Мариинки» много,
Видны и жандармские посты.
А на Вознесенском, рядом
В свете фонарей алеет флаг,
Здесь стоят рабочие отряды,
Царская охранка – злейший враг.
Там городовой на землю пал,
И над ним толпа людей сомкнулась,
Кто-то и случайно жертвой стал.
Поутру столица встрепенулась,
И манифестация пошла,
Там тащили пушки, пулеметы,
Там к рабочим на подмогу шла
С фронта подоспевшая пехота.
Крики там, а там идет пальба,
И трамваи в Питере не ходят,
Где-то лавки грабит голытьба,