Не удержавшись на краю, оно сползло по стенке сточной ямы. Богдан мельком заметил на её дне металлический люк, который наверняка открывался примитивным рычагом. По крайней мере его вид наводил на такие мысли. А думалось сейчас очень хорошо. Будь люк открыт, то из канавы никто бы уже не вылез.

Мельком пробежав глазами по стенам, он рычага не заметил. Да и как ту заметишь, когда проходы из катакомбовой части обители так и плюются враждебно настроенными тварями. Так и хотелось заткнуть их чем-то. Вот только дверей не осталось, а косяки обуглились.

«Похоже на выстрелы лучемёта», – догадался Богдан, оценив такой эффектный способ, но к сожалению, очень глупый. Пригоревшие останки на потолке и стенах рядом с проходом так и кричали о дурости противника. Однако потери, похоже, не остановили пёструю толпу свежего мусора, поставляя всё новые цели. Притом зомби среди них доставляли куда больше проблем, чем новообращённые, коих оказалось в меньшинстве.

Богдану не составило труда органично вписаться в ход боя. Ему нравилось сражаться. Чувство ликования оружия в руке несравнимо ни с чем другим. Металл рассекает воздух, а затем плоть. Режет, пронзает, блокирует удары противника. Богдан уже слышит, как его клинки не просто завывают. Они кричат и стонут, вопят и смеются, поют и безумствуют, и он безумствует вместе с ними. Словно всё это дьявольские аккорды адской мелодии. Именно она создаёт музыку боя. Его музыку: сонату парных клинков. И Константин умело ассистирует ему, несмотря на то, что их техники тяготеют к солированию. Ведь оба понимают: надёжная поддержка в бою важна не меньше, чем владение оружием.

Когда-то Богдан хотел стать более искусным фехтовальщиком, чем Константин. Но то, что одному легко даётся от природы, другой добивается потом и кровью. Однако сейчас ему плевать на разницу в мастерстве. Он наслаждался каждым своим движением. Связки, стойки, выпады, удары, песня боя, навязывающая свой ритм происходящему. Но чьи-то фальшивые нотки, незаметные вначале, портили эту прекрасную мелодию. Богдан почувствовал, как тело сковывают невидимые нити. Чувствуют ли это остальные?

Он ментально коснулся Алины, и опешил. Скованность – её вина! Такое жалкое, неприспособленное сражаться существо, ещё нужно поискать! Умея стрелять обеими руками, она сосредоточилась на одной цели, упуская общую картину боя. А чем больше целей становилось, тем активнее развивалось сражение, усиливая панику Алины. Притом она тратила все силы на подавление волнения и страха. Это сковывало не только её тело, но и ментально отражалась на Богдане. Женская истеричная натура вносила разлад в гармонию боя.

«Не можешь сражаться, не сражайся. Мешаешь!» – Богдан ментально заставил её спрятаться в сточной яме. В этот момент противник отступил, и в соседнем проходе появился Мориц.

– Я думал, вы уже добрались до пустошей, – сказал Богдан, радостно приветствуя старейшину. Передышка оказалась как нельзя кстати.

– Тоннель обвалился не без участия Лилианы, – ответил Мориц с раздражением в голосе и с интересом посмотрел, как Алина пытается достать что-то из ниши, возле сточной ямы.

«Чем-то» оказалась девочка лет четырёх, может – пяти. Золотистые кудри обрамляли прелестное кукольное личико с большими сиреневыми глазами и пухленькими щёчками. Богдан недоумевающе глянул на Константина, тот в ответ только пожал плечами. Тут же, указав на парные мечи, спросил о дуалах24.

– Хотел опробовать модификацию «потасовщика»25, так как близняшки плохо себя чувствуют в тесных помещениях, – ответил Богдан, провернув в руке один из мечей.