Сейчас колючая энергетика посаженной на цепь ярости не просто исходила от Юи – она попросту рвалась на свободу. Как ни странно, но целью её гнева частенько становился старик Иллиан. Молчаливое противостояние этих двоих казалось Морицу примечательным и в чём-то даже романтичным.

– Юи сегодня в дурном настроении. Проблемы с безопасностью? – спросил Мориц, занимая место старейшины Северного ковенкорда.

Эти двое – воплощение противоположностей, которые идеально сочетаются и уравновешивают друг друга. Оба конвенкорда отвечают за безопасность, хотя идут разными путями. Берт Иллиан подобен щиту, всегда тщательно продумывает стратегию, сводя к минимуму возможные потери. Чаба Юи напротив вечно рвётся в атаку, как меч жаждущий боя.

«Их молчаливый союз непримиримых врагов – крепче любой дружбы», – подумал Мориц, и в голове тут же всплыли строчки из песни:

«Мой враг, что стал мне ближе

любимых и друзей.

Как меч из моих ножен,

и как ночная тень.

Обоим нам не светит      

            смиренье и покой.

Меня он понимает

так, как никто другой…»

– Охотники уничтожили ещё нескольких бойцов, которых она тренировала, – слова Иллиана едва долетали до острого слуха Морица. – Семьдесят четыре – за последние три месяца… из тех, о ком известно. Шестнадцать из них тренировалось в Восточном ковенкорде.

– Уверен, мой сопровождающий сможет развлечь Юи спаррингом… чуть позже. Не желаете сделать ставку? – при этих словах Мориц почувствовал оживление в зале, вызванное появлением Себастиана.

– Дам десять минут, если он вполовину так же хорош, как Константин, – ответил Иллиан, бросив в сторону Чаба Юи вопросительный взгляд.

– Принимаю! – отозвалась та и поспешила занять место за столом.

Эвредика, как и ожидалось, появилась в тот момент, когда Мэй Буревестник, тихушник Иму Возул29 и Себастиан уже заняли свои места. Это шумное светловолосое существо вызывало у Морица ощущение дурноты. Он не понимал её образа вечной невесты, как и привычку – водить за собой толпу бесполезных, как и она сама, девиц.

Отбросив неприятные мысли, старейшина попытался абстрагироваться от происходящего, ища взглядом Богдана. Тот стоял с безучастным видом, облокотившись на выступающий из стены край скульптурной композиции. Глядя на него, Мориц невольно вспомнил, с каким интересом Константин рассматривал эти барельефы, как иронизировал над символикой ковенкордов, над рунописями, которые украшали спинки кресел, стоящих вокруг краеугольного камня.

«Это место – кривое отражение бессмертного мира с окаменевшим сердцем мертвеца», – так однажды сказал Константин, указывая на глыбу синего мрамора, имеющую вид перевёрнутой усечённой пирамиды с гранями по количеству ковенкордов. Её установили в центре зала, разделив тем самым пространство на восемь частей. И старейшины, не сговариваясь, держались в пределах своего сектора, словно искали поддержку в барельефах. Причиной тому были высеченные в камне сцены, рассказывающие о сущности каждого из них. Не зря же Константин обратил внимание Морица на этот элемент декора. Сейчас, сидя в кресле северного старейшины, он прекрасно видел их, убеждаясь в правоте своего воспитанника.

Первый по левую руку, Северо-Восточный ковенкорд – поставщик суррогата плазмы и кормилец всех бессмертных. Его барельеф – каскад водопадов. Все вместе они создают облик горящей синим пламенем голубки – символ, которым так гордится Мэй Буревестник. При детальном рассмотрении можно увидеть зверьё. Высеченные в камни дикие твари рвали в клочья вопящих людишек. А кровавые ручейки добавляли оттенки красного в и без того мрачную композицию. Казалось бы, ничего примечательного, но однажды Константин предостерёг Морица: «Среди жертв на барельефе не изображено ни одной женщины. Думаю, мягкой улыбкой и напевной речью старейшина Бэйл маскирует злобу на всех мужчин. Точно так же, как эта голубка скрывает в себе звериную бойню».