***

Проснувшись, Павлик ждал, что вернется взрослый и всем наваляет, но он не пришел. С каждой минутой вчерашний день все больше напоминал сон, осталось лишь немного воспоминаний взрослого Павла.

Расстроенный Павлик вздыхал по упущенным возможностям, вспоминая фильм «Назад, в будущее» и газету с результатами матчей. Ничего подобного в памяти не сохранилось, взрослый Павел не сообразил, что можно так себе помочь!

Злой на себя и на него, Павлик даже забыл, что ему надо бояться Писа. Вспомнил о нем на остановке, увидев Агопа с фингалом и синим опухшим носом. На миг оторопел, рассчитывая, что парень набросится на него, но он благоразумно сделал вид, что не замечает Павлика. Подошел сосед Валька, он учился в параллельном классе с Катькой, прищурился и заговорил, захлебываясь чувствами:

– Я слышал, ты Писа и Агопа отлупил? Ну красавец! А вчера не вышел, потому что получил сотрясение. Это они тебя?

– Нет, я об дверь.

– Поехали в воскресенье в город, в видеопрокат? Хочу фильм взять, «Парк юрского периода», там про динозавров. Очень крутой.

Павлику ничего не хотелось, он увидел автобус, где наверняка едет Пис, и почему-то согласился.

Писа в автобусе не оказалось. Зато память Павла подсказала, что через двадцать лет детей будет возить школьный автобус, как в американском фильме, а еще каждый взрослый при желании сможет купить себе машину. Бандитов перестреляют полицейские, а работа ночной бабочки снова станет постыдной. Как и раньше, будут цениться знания: агрономы, инженеры перестанут стыдиться своих специальностей и начнут нормально зарабатывать.

Сейчас во все это верилось с трудом.

У школы толпились разбившиеся по группам ученики – наслаждались апрельским теплом. Пахло цветущими вишнями и сигаретами. По аллеям к школе тянулись дети, среди которых Павлик заметил Бориса в черном пиджаке, брюках и с неизменным дипломатом, и решил подождать одноклассника.

– Я по геометрии домашку не сделал, – виновато проговорил он. – Даже отец ничего не понял.

– У меня спишешь, – сказал Павлик, гордясь собой-взрослым.

– Ты решил? Да ну! – Борис округлил глаза.

 В классе выяснилось, что задачу никто не решил: Ань-Тань и Леночка уехали на олимпиаду, Ульяна Япрынцева была на соревнованиях по баскетболу, и когда математичка спросила, есть ли справившиеся, Павлик долго раздумывал, тянуть ли руку, и все-таки пересилил себя.

Вышел к доске с тетрадью и листком с формулами предыдущих уроков, принялся писать, объясняя, что откуда взялось. С каждым словом все больше крепла уверенность, что он и сам смог бы понять и решить, если бы захотел. Павлик поглядывал на слегка удивленное лицо математички, которая его не очень любила за лень и в принципе была права, и наполнялся гордостью.

– Очень хорошо, Горский, – улыбнулась она. – Если перестанешь лениться, на олимпиаду поедешь ты.

Павлик сел на место, взмокнув от волнения. Он ни разу не решал задачи у доски, это делали отличники, и сообразил, что теперь Инна Николаевна с него не слезет, постоянно будет вызывать. Значит, придется учить, решать, а не факт, что получится.

Но ведь сейчас это он все рассказал! Не поселившийся в памяти взрослый – он сам!

На пятый урок, русский, который Павлик любил, приехала Леночка с олимпиады, села рядом со своей подругой, плечистой рыжей Янкой Фоменко, поставила сумку на стол и принялась выкладывать учебник и тетради.

Павлик залюбовался. Она двигалась плавно, ее голос звучал, как серебряный колокольчик, слушать его можно было вечно! Порой ему казалось, что только любовь к ней удерживает его в мире…

И он женится на ней, когда станет ее достойным. А она ему изменит. Он будет так страдать, что укатит аж в Канаду.