– …Демонстрация результатов исследований будет проходить на испытательном полигоне комплекса, – выдержав короткую паузу, как ни в чём не бывало оповестил я, кивнув супруге. Ведьма, как мы и договаривались, взялась за ручки лабораторного столика на колёсиках, укрытого тканью – на таких подвозят инструменты в операционную, да и просто удобная штука, чтобы всё заранее разложить. Опять же, нужды в этой штуке не было никакой, но сразу указывать местом проведения презентации полигон означало с самого начала выставить мероприятие чем-то необычным, что повелители Жизни из комиссии как пить дать посчитали бы за выпендрёж и настроились бы сразу негативно-скептически. Учитывая, что я показываю нечто через семнадцать дней после начала работы, они и так… м-да. А мне их пронять нужно во что бы то ни стало. Ничего, пройдут триста метров по коридору, тут недалеко.

На полигоне – по сути бетонной здоровенной коробке без крыши – нас ждала Таня. Вдоль одной из стен на вынесенных столах были выставлены контейнеры-консерваторы с органами тварей, несколько микроскопов и препараты для них с образцами тканей, лежала документация – благо погода позволяла. Там же дальше расселись и разлеглись крылатые химерки – те самые, что сделал для меня Пак. По центру бетонного квадрата пола был выстроен миниатюрный загон, в котором меланхолично скучала снежно-белая курчавая овца. Пришлось помыть с алхимическим мылом… не надо ничего говорить, сам знаю. Что поделать, искусство требует жертв.

Впрочем, виталисты почему-то во все глаза уставились на зелёную стенку: напротив ворот часть бетонного периметра до самого верха была увита зеленой лозой. Пришлось притащить горшки и прорастить – впрочем, на фоне мытья овцы и прочего это было самым безобидным «безумием», ага. Ещё у противоположной стены мы скромно пристроили ширму для переодевания, но на неё вообще никто не посмотрел. Ната докатила столик до волкоухой, пока представители комиссии осматривались и опять переглядывались. Надо же, такие пустяки – а я их уже «раскачал». Даже какое-то выражение на лицах появилось вместо «я кирпич». Хорошо, всё по плану.

– Уважаемые коллеги, уважаемый наставник, – привлёк к себе внимание я. – С вашего разрешения я приступаю?

– Начинайте, уважаемый, – дождавшись кивков от остальных, ответил один из виталистов. Чёрт, только сейчас сообразил: они даже не представились. Снобы, блин. Ну, сейчас вы у меня получите.

– Благодаря некоторым обстоятельствам, – пристальный взгляд на декана, чтобы повелители точно не перепутали, кого потом трясти, – моя стажировка как мага проходила не на второй-третьей линии Горловины, а на одной из передовых застав рубежников. Благодаря чему мне удалось сделать ряд непосредственных наблюдений и провести несколько экспериментов в сложно доступных в других местах условиях…

Никакой отсебятины я не стал придумывать, да мне и не нужно было. Достаточно было опустить все «лишние» подробности, коротко пересказывая историю своей службы в Войске. М-да, это вместо теоретического обоснования научной работы. Рассказал хорошо – слушатели явно не зевали. Правда, периодически морщились или приподнимали брови в удивлении: для двух представителей Учёного совета наличие у рубежников спецпрепаратов, вызывающих направленные обратимые и необратимые Тёмные мутации оказалось, судя по всему, сюрпризом. Впрочем, стоило им услышать о сроках годности вне пределов зоны повышенного давления дикой магии – и мимические морщины на лицах разгладились. Вот… твердолобые. Ну, держите вторую подачу!

И всё-таки люди, перед которыми я выступал, став, по сути, одними из руководителей республики, не перестали быть учёными. Описание мутаций Глафиры, моей подопытной курицы, а потом опыты по восстановлению частично мутировавших организмов отвальных, попавших под удар Светом, вызвали у них достаточно заметный интерес. Который сменился недоумением, когда я перешёл к жизнеописанию быта зарубежников… Пока не добрался до ведьм.