А в следующее мгновение он уже вскочил, словно большая кошка, и в одном длинном прыжке достал бандита, который все еще валился спиной на пол, отброшенный пулей. И задавил бы собой, но сразу понял, что нужды в том уже не было.

Тогда он кинулся к медсестре, лежащей ничком неподвижно. Приподнял голову, чуть повернул и вдруг увидел расплывающееся на спине, на выглаженном белоснежном халате, кровавое пятно. Пальцы на шею – никакого пульса…

А из глубины коридора уже бежали люди.

Охранник поднялся с колен и громко заявил, указывая на бандита:

– Его не трогать. Я вызываю команду, – и стал неловко доставать из глубокого кармана куртки трубку телефона. Это было трудно, потому что его колотила дрожь, наступила реакция.

Он сделал короткое сообщение и получил приказ все оставить, как есть, ничего не трогать и не двигать. Раненым оказать помощь, мертвых не осматривать. Это сделают следователь и эксперты. Но раненых, увы, не оказалось. Господи, девочку-то за что, за какие грехи?!

Охранник подошел к бандиту. Глаза того, белесые какие-то, неприятные, удивленно уставились в потолок. А рожа – простецкая, неприметная, сто раз увидишь – не запомнишь. Вот только бритая башка определенно указывала на его профессию. И толстая голда на шее, при падении завернувшаяся за ухо. Визитная карточка профессионального братана.

«Начнется теперь расследование, – думал охранник, – по поводу правомерности применения огнестрельного оружия… А что ж я, ждать должен был, пока он всю обойму не опорожнит?..» Впрочем, это его не особенно заботило. Задание, полученное им, было кратким и недвусмысленным: охранять, при особой опасности применять оружие. Oн и применил. Сообразить бы пораньше, глядишь, и девочка была бы жива…

Между тем коридор все больше заполнялся народом, главным образом больными с других этажей: всем было безумно интересно знать, что произошло и кто в кого стрелял. Чтобы навести мало-мальский порядок, охраннику пришлось даже немножко применить силу. Не в полную меру, конечно, но ведь не понимают же! Пока уговаривал уйти в свои палаты, пока изображал из себя Кинг-Конга, двигающего тупых обывателей, появились врачи, которые занялись покойниками. А что им оставалось? Констатировать смерть от огнестрельных ранений, больше ничего. Остальное уже не их дело. Но суета вокруг лежащих на полу тел, прикрытых белыми простынями, ничего, видно, сенсационного любителям острых ощущений больше не дала, и народ сам стал редеть, разбредаться.

Охранник заглянул в палату к своему клиенту и удивился: тот сидел на кровати, прижимая рукой шланг с иглой от капельницы, и почти безумными глазами смотрел на дверь.

– Чего вскочил? – очень даже неласково произнес охранник, не испытывая к своему клиенту ни малейшей жалости, ни уважения.

– Там… стреляли…

– Уже, – вздохнул охранник. – Отстрелялись. Два трупа. Поди, за тобой тот-то приходил? – Он качнул головой в сторону двери. – Увидишь еще, тебе наверняка покажут. А сейчас лежи. Не рыпайся без дела.

– Наташу позовите…

– Поздно, – опустил голову охранник. – Убил ее этот твой «приятель».

И Рожков медленно опустился на спину, зажмурил до боли глаза и вдруг жалобно заскулил, словно обиженный щенок. Это было так неожиданно для взрослого мужика, что охранник даже оторопел малость. Но, поглядев мрачно на Рожкова, махнул рукой, как на совсем пропащего, и вышел, захлопнув за собой дверь.

Но и в предбаннике его преследовал тонкий, скулящий вой, от которого хотелось крепко зажать ладонями уши.

Охранник снова выглянул в коридор и увидел наконец в дальнем его конце оперативников, спешащих к нему, а чуть позади крупную фигуру генерала Грязнова…