– Жалко, они тут не знают, что такое сгущенка, – с сожалением пробормотал брат, поднимаясь со стула. – Вафля с медом, безусловно, вершина… но то была бы настоящая Джомолунгма! Уверяю тебя, со сгущенкой они могли бы подняться на абсолютно недосягаемые высоты. Вообще выйти в космос!

– И что бы они там делали? – отодвинула пустую тарелку Маша. – Закажи мне, пожалуйста, еще штучку…

Пока Арсений ходил за добавкой, Раттана принес две чашки кофе. Маруся отпила, посмаковала: кофе был, в самом деле, отличный. Она послала восхищенную улыбку Лансу, который с заправским видом передвигал надраенные медные турки по жаровне с песком. Тот важно склонил голову, принимая комплимент, очевидно, он относился к своему занятию с большой серьезностью.

Появилась Лейлани. Сияя белозубой улыбкой, она поздоровалась с гостями и уселась за стол. Помахала мужу.

– И где взбитые сливки? – сурово спросил тот у Раттаны. – Ты разве не видишь, хозяйка уже пришла! И Барбара тоже пьет капучино.

Маруся повернула голову, она не заметила, как появилась девушка. Та сидела за столиком одна, без Дебби, и вид у нее был, прямо сказать, неважнецкий. Бледная, темные круги под запавшими глазами, что вообще никого не красит, и уж точно не ее. Что поделать, такова расплата за бурную ночь!

Но когда появился Брайан и уселся за отдельный стол подальше, Маша поняла, что дело не в усталости. Скорее всего, они разругались, и несчастная Барби просто до утра прорыдала в подушку.

Потом спустились немцы, таща с собой объемистые пляжные сумки. Вероятно, они вознамерились собрать всю доступную солнечную радиацию, а для этого нужно было сразу после завтрака ринуться на берег и разлечься на лежаках: глупо терять драгоценные минуты на переодевание и сборы. Японцы появились еще минут пять спустя, вид у четверки был довольно апатичный – давала себя знать вчерашняя дискотека.

Ланс самозабвенно трудился над приготовлением напитка, который должен был всех взбодрить, Бунма готовила на заказ омлет, вафли или блинчики, Раттана по очереди подвозил к столам тележки с разнообразными закусками. Понемногу японцы ожили и заговорили. Лейлани допила свой кофе со сливками, – она ничего не ела – промакнула салфеткой губы и, отодвинув стул, направилась в сторону мужа. Поднялся со своего места Брайан. В руках он держал несколько орхидей, перевязанных лентой. Выйдя из-за стола, он приблизился к Лейлани и преподнес букет со словами признательности за отличный отдых и замечательно вкусную еду, добавив, что выражает общее настроение. Японцы зааплодировали, Лейлани, похоже, смутилась, но цветы, конечно, с благодарностью приняла.

Маруся взглянула на Барби – та исподлобья смотрела на эту сцену со странной гримасой на бледном некрасивом лице, что, без сомнений, выражало некие чувства девушки, но определенно, не чувство признательности. Маше стало ее жалко, но помочь, увы, ничем тут было нельзя, и она решила не вникать в чужие отношения. День был такой хороший и ясный – глупо морочить себе голову переживаниями практически незнакомых ей людей.

Арсений наотрез отказался уходить, намереваясь, как он выразился, проглотить еще пару-тройку вафель, приготовленных прекрасными маленькими ручками.

– У тебя будет заворот кишок, – предупредила Маша. – Нельзя есть столько горячего теста на такой жаре. И, кроме того, разовьется косоглазие! – тут она кивнула в сторону красотки Бунмы. – Если не перестанешь на нее пялиться.

Пришлось идти наверх одной. Она собиралась переодеться и тоже отправиться на пляж за своей порцией радиации, только конечно ее доза не будет столь значительной как у Габби с Гюнтером.