Имущество Годуновых и их родственников – Сабуровых и Вельяминовых – было взято в казну, Степан Годунов убит в тюрьме, остальные Годуновы отправлены в ссылку в Нижнее Поволжье и Сибирь, С.М. Годунов – в Переславль-Залесский, где по слухам, был уморен голодом.

Дмитрию донесли, что Годуновы покончили с собой, приняв яд.

20 июня 1605 года в столицу вошел и сам Дмитрий. Сопровождавший его Богдан Бельский, поднявшись на Лобное место, снял с себя крест и образ Николы Чудотворца и произнес краткую речь: «Православные! Благодарите Бога за спасение нашего солнышка, государя царя, Димитрия Ивановича. Как бы вас лихие люди не смущали, ничему не верьте. Это истинный сын царя Ивана Васильевича. В уверение я целую перед вами Животворящий Крест и Св. Николу Чудотворца».

«Убийство Федора Годунова». Картина К.Е. Маковского

Лишь одно событие омрачило торжественный въезд: когда Лжедмитрий ехал по мосту в Китай-город, вдруг поднялся недолгий, но обильный пыльный вихрь, ослепивший людей, это было некоторыми принято за плохое предзнаменование.

Соратники торопили царевича с венчанием на царство, но он настоял на том, чтобы вначале встретиться с матерью – царицей Марией Нагой. За ней был отправлен будущий известный полководец князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, которому новый царь даровал польский титул мечника.

18 июля Марфа прибыла из ссылки, и встреча ее с «сыном» произошла в подмосковном селе Тайнинском на глазах огромного количества народа. По воспоминаниям современников, Дмитрий соскочил с коня и бросился к карете, а Марфа, откинув боковой занавес, приняла его в объятья. Оба рыдали, и весь дальнейший путь до Москвы Дмитрий проделал пешком, идя рядом с каретой. Царица помещена была в Кремлевском Вознесенском монастыре, царь навещал ее там каждый день.

21 (по другим данным 22-го или 30-го) июля Дмитрий короновался «венцом», приняв его из рук патриарха Игнатия[59]. В отличие от всех остальных коронационных церемоний в Московском царстве, порядок коронации Ажедмитрия I был тройной: традиционные шапку Мономаха и бармы в Успенском соборе возложил патриарх Игнатий, затем он же возложил австрийскую корону[60], вручил скипетр и державу. И наконец, в Архангельском соборе в приделе Иоанна Лествичника возле гробов Ивана Грозного и Федора Ивановича вновь возложил на Дмитрия «царский венец», одну из царских корон – шапку Казанскую.

Враги уничтожены, годуновский ставленник патриарх Иов сведен с престола и заточен в монастырь, а на его место посажен признавший Дмитрия законным наследником новый патриарх – Игнатий. Мать Дмитрия, Мария Нагая (инокиня Марфа) прилюдно узнала в нем своего сына. И не было никого, кто усомнился бы в его царском происхождении…

Или были?

Буквально сразу после въезда Дмитрия в столицу, против него был составлен заговор. 23 июня 1605 г. по доносу купца Федора Конева «со товарищи» открылось, что против нового царя злоумышлял князь Василий Шуйский, распространявший по Москве слухи, что Дмитрия на самом деле является расстригой Отрепьевым и замышляет разрушение церквей и искоренение православной веры. Шуйский и его сторонники были схвачены, и царь Дмитрий предоставил судить заговорщиков общественному суду, на котором сам выступал обвинителем. По сохранившимся документам, царь был столь красноречив, и столь умело уличал Шуйского «в воровстве его», что суд единодушно приговорил изменника к смертной казни.

25 июня Шуйский был возведен на плаху, но приказом «царя Димитрия Ивановича» помилован и отправлен в ссылку в Вятку. Были казнены дворянин Петр Тургенев и купец Федор Калачник – последний, якобы, даже на плахе называл царя самозванцем и расстригой.