Самое интересное, что в мирной жизни подменный сын ярла вовсе не был воинствующим аскетом. И жильё, если позволяли средства, выбирал непременно с ванной, и спать предпочитал не на соломенном матрасе, а на шерстяном. И даже плед себе завёл – клетчатый, мохнатый, с бахромой, точно как у того самого конвелльского ростовщика. Но если поход, считал он, то все достижения цивилизации по боку, имущество должно быть сведено к такому минимуму, что лишь бы выжить можно было. Сказывалось дурное воспитание фьордингов.

– Ни при чём тут воспитание! – раздражённо шипел демон. – Хорошему воину положено быть быстрым и мобильным, его не должно стеснять ненужное барахло! Не желаю таскать лишнее, вот и всё!

– Тащишь не ты, тащит лошадь, – невозмутимо отвечал гном. После посещения замка его настроение заметно улучшилось, можно сказать, воспрянул духом. В отличие от людей фьордов и их воспитанников, гномы ни при каких обстоятельствах не гнушаются материальными благами.

Против лошадей Хельги, вопреки общим ожиданиям, возражать не стал. Понимал: будь они даже самыми лучшими воинами на свете, лошадь всё равно быстрее. Пришлось ему смириться с конским присутствием, равно как и лошадям – с обществом демона-убийцы. Впрочем, животных-то пугала скорее не демоническая, а спригганская ипостась Хельги. Чуяли, чуяли волка, скрытого внутри иной сущности.

Ольдонский тракт если и отличался от того, что вывел компанию к охваченному гнилой горячкой Дрейду, то в худшую сторону. Зарядили дожди, то проливные, то уныло моросящие, легли долгие туманы. В результате то, что и в сухую погоду можно было назвать «дорогой» с большой долей условности, превратилось в совершенно непролазное месиво. Ильза даже не удивилась, когда прямо из-под копыт её гнедой кобылки выскочил и с возмущённым воплем ускакал в лес самый настоящий болотник!

Эдуард, не смотря на брызги грязи, запятнавшие его высочество чуть не до самого затылка, ехал гордый и довольный. Подумать только – самый лучший средневековый маг живёт не где-нибудь, а в его родном королевстве! Пустячок, а приятно!

Все прочие его радости не разделяли. Наоборот. Если современный Ольдон слыл на всё Староземье деспотизмом и жестокостью нравов правящих особ, что было ждать от Ольдона средневекового? Опасениями своими спутники с принцем не делились, чтобы не обижать. Поэтому он единственный был изрядно удивлён, когда обнаружилось, что никто не намерен открывать для них городские ворота. А нечего шляться всяким-разным, на коих не написано, добропорядочные они твари, или, может быть, разбойники с большой дороги.

Насчёт разбойников городская стража тревожилась не напрасно. Окрестности были наводнены данной социальной категорией населения. Правда, за тот период, что затерянные во времени странники затратили на переезд от Эттеса до предместий Ольдона, общее поголовье работников ножа и топора их стараниями несколько сократилось, но стражники этого знать не могли. И пускать в город подозрительную компанию, не имеющую ни подорожных, ни иных грамот, подтверждающих её благонадёжность, отказались категорически. И даже на мзду не позарились, вот что удивительно!

– Не хотят – не надо, – решил Хельги. – Пойдём старым проверенным путём. Сквозь стену.

Так они и поступили. Бережливый Орвуд даже лошадь хотел таким манером с собой провести. Схватил под уздцы, потащил. Та упёрлась, и ни в какую.

– Ты что, угробить меня задумал? – рассердился урождённый спригган. – Куда скотину тащишь?! Оставь снаружи, тебе говорят! Я сейчас проход перекрою, еле держу уже! Думаешь, легко вас сквозь камень таскать?