Следом за всадником на хорошем сытом муле ехал оруженосец, тоже хороший и сытый. Одет он был куда скромнее хозяина, но всё равно, значительно богаче, чем, скажем, одевался Рагнар, собираясь на рыцарский турнир в родном Оттоне. Оруженосец вёз копьё, увенчанное флажком с двумя длинными острыми концами, они развевались и хлопали на ветру. Зрелище было столь внушительным, что компания замерла в немом восхищении – разве в собственном, прагматичном и утилитарном времени встретишь этакую красотищу?!

– Как его тепловой удар не хватит, во всей этой амуниции? – удивился Хельги.

Меридит в ответ только присвистнула.

И вот они поравнялись.

– Зверь Базилиска где? – рявкнул красавец вместо приветствия.

Ох, неверный он выбрал тон! Командный голос действовал на воспитанника фьордингов как красная тряпка на быка.

– А мы его пасти не нанимались! – прошипел он весьма нелюбезно.

– Законы нашего графства не дозволяют подлым наёмникам охотиться на благородную добычу! – отчеканил всадник, окидывая собеседников и особенно их гладкие (относительно гладкие), лишённые гербов щиты взором, полным презрения.

Обстановка накалилась ещё на градус: из душевного равновесия была выведена Энка.

– Та-ак! – тон сильфиды тоже не сулил ничего хорошего. – Вот с этого места ещё раз и помедленнее. Это кто здесь подлый?!

– Подожди! – вежливо отстранив девицу, выступил вперёд Рагнар. Он, как всегда, стремился избежать лишних конфликтов. Всё-таки свой брат, рыцарь. Хотелось обойтись без кровопролития.

– Почтеннейший, – заговорил он мягко, но с достоинством. – Заверяю вас, охота на василиска ни коим образом не входила в наши планы.

Рыцарь насмешливо скривился и, выпятив подбородок, кивнул на сияющий щит дисы.

– Неужто?! А ЭТО зачем?

Для самообороны, – ответила девица холодно. Ей было неприятно, что приходится вроде как оправдываться перед средневековым невежей. Но ради друга Рагнара она готова была потерпеть. В разумных пределах, разумеется.

– Лжёшь! – заявил рыцарь. – Я не верю тебе. У наёмников нет господина, а значит, нет и чести. Слова продажных тварей ничего не значат.

Тут уж и дисьему долготерпению пришёл конец. Девица фыркнула, вложив в этот звук всё презрение, на какое была способна.

– Ну конечно? Откуда взять честь, если некому зад целовать? – и обернулась, – Прости, Аолен.

Обычно она старалась не говорить при нём грубых слов, чтобы не смущать утончённую эльфийскую натуру. Но ситуация, согласитесь, требовала резкой реакции.

Красивое лицо рыцаря исказилось гримасой ярости.

– Я буду биться с вами! – объявил он громогласно.

– Со всеми сразу или по очереди? – весело уточнила Ильза, выглянув из-за широкой спины Рагнара. – Чур, я третья!

– С презренными наёмниками, равно как и с подданными Мэб, – тут рыцарь выразительно покосился на эльфа, – я не скрещу свой благородный меч. Ты! – он указал на Рагнара острием упомянутого оружия. – Ты станешь моим противником.

С этими словами вздорный рыцарь спешился, принял боевую стойку и опустил забрало шлема, нимало не смущённый тем фактом, что соперник его был лишён какого бы то ни было доспеха.

Страшноватая физиономия Оттонского воина просияла. Ему самому не терпелось помериться силами с одним из средневековых собратьев, чья доблесть вошла в легенды, воспитавшие многие последующие поколения гордого рыцарства.

Сражаться охотник на василисков умел виртуозно. Чувствовалось мастерство, годами оттачиваемое на поединках и турнирах – там, где сражаются красиво и честно, по всем правилам благородного воинского искусства. Рагнар же, не в упрёк ему будь сказано, обладал несколько иными боевыми навыками. С тех пор, как границы Аль-Оркана стали неумолимо продвигаться на север, воинам стало не до красоты боевых действий – эффективность важнее. А потому, чтобы не ударить в грязь лицом и не выказать себя неотёсанной деревенщиной с дубиной вместо меча, наследнику престола Оттонского пришлось оставить свои любимые приёмчики вроде неожиданных ударов плашмя по башке или пинков под коленную чашечку, и копировать манеры противника. В результате поединок затянулся.