Артем отбыл, и я бросилась звонить Аньке. Подруга сказала, что с Ленкиной матерью не знакома, а потому мне придется действовать по обстоятельствам, пока не показывая знание русского языка. Однако обязательно нужно сообщить ей про мальчишник и место его проведения. Анька рассказала мне, где находится загородный особняк Олега, и рекомендовала записать координаты на русском на бумажке, которую положить на видное место. Причем сверху следовало большими буквами написать «ОЛЕГ» – чтобы Ленкина мать сразу же поняла, что это за адрес. После ее ухода бумажку уничтожить, если женщина ее не унесет с собой. Ежели она туда приедет и еще кого-то с собой привезет на подмогу, будет просто отлично. Мальчишник Олегу запомнится на всю жизнь. Как и Васе с Артемом.

После ухода Ленкиной матери мне следовало сразу же звонить Аньке, которая явно потирала руки от предвкушения мести бросившему ее мужчине.

Едва я успела поправить прическу, вставить в нос клипсу и повесить на шею набор сантехника, как зазвонил телефон.

Я сняла трубку. Женский голос спросил Лену. Я попросила разговаривать на английском. Коверкая английские слова, у меня спросили, не говорю ли я по-немецки. Я ответила утвердительно. Женщина владела немецким очень прилично.

Для начала она спросила, кто я такая. Вообще-то у нас, в Европе, позвонивший кому-то человек вначале сам представляется, но я не стала на это указывать (я же в России) и назвала свое полное имя.

– Каллиопа? Так… И откуда ты взялась, Каллиопа?.. Из Англии? А Лена где? Не знаешь никакой Лены? Артема знаешь, но он ушел? Ты никуда не собираешься? Через двадцать минут я буду, так что можешь, не опасаясь, открыть мне дверь.

Она прибыла через семнадцать.

Тетка оказалась ростом под метр восемьдесят. Не худая и не толстая. Светлые волосы были уложены в кичку, накрашены только губы (вероятно, полный макияж она наложить не успела или вообще этого никогда не делает). На ней были серые брюки и серый свитер, который украшала яркая брошь в виде бабочки. В первую очередь сняв туфли на низком каблуке и вставив ноги в тапочки, дама при виде меня воскликнула:

– Господи помилуй!

– Доброе утро, ваше змееродие! – ответила я, держа бумажку с подсказкой в руке и вроде как читая последние два слова по ней.

Дама побагровела. Потом сказала:

– Ну-ка дай посмотреть! – и вырвала бумажку со «змееродием» у меня из рук.

Я тем временем очень вежливо извинилась, что не обращалась к ней как положено по телефону. На вопрос женщины, откуда я узнала про такое обращение, пояснила и добавила, что Артем несколько раз заставил меня его повторить, но я все равно пока не запомнила, поэтому пользуюсь шпаргалкой.

«Ее змееродие» попросила называть ее просто Клавой, потому что мне будет трудно произносить положенное в России обращение «Клавдия Степановна», потом написала на той же бумажке латинскими буквами обращение к молодым мужчинам, которое обязательно следует употребить при встрече с Артемом, – «козлина кастрированный».

Я не могла просить объяснений, поскольку вроде как не говорю по-русски, и с трудом удержалась от смеха.

Потом Клава вежливо расспросила меня про знакомство с Артемом и Васей и несколько раз уточнила, не видела ли я в Париже Лену.

Я сообщила, что на Международной конференции геев и лесбиянок беседовала только с Зиной и Олей из России. Может, Лена там и была, но я с ней не знакомилась.

– А Вася с Артемом присутствовали на конференции?

– Да, – кивнула я. – Но не все время. Хотя там большое здание. Кто хотел – уединялся. Понимаете, они меня не интересовали…

– Так… – задумчиво произнесла Клава. – Но они тебя пригласили посмотреть Петербург?