– То Ал… А то – господин доктор. Небось, ученый.
– Не будь же ты такой беспросветной дурой… Иди, и во всем слушай доктора Вейна. Пожалуется на тебя – убью. Встретишься со своим Алом. Поняла?
Она поняла. Румянец уступил место смертельной бледности.
И побрела наверх, в библиотеку, так, словно шла на виселицу.
Максимус вздохнул с облегчением и, пока никого не было рядом, распечатал желтый конверт.
Проклятый сукин сын Вилмер написал следующее:
«По первому вопросу я принял все меры. По второму вопросу – да, приводи завтра утром, коль тебе это так важно».
Максимус улыбнулся, скомкал письмо и швырнул его в камин. Интересно, насколько велико будет чувство благодарности Лисы?
Глава 5. Лина
–
Мисс уже лучше? Выпейте еще немного чаю!
Легкое прикосновение края чашки к губам.
Чай был восхитительным, с мелиссой. Лине казалось, что ничего вкуснее этого она не пробовала.
Поила ее молодая особа в темно-сером длинном платье с белым передником. Темные волосы – на пробор и закреплены на затылке. Личико округлое, бледное. В глаза не смотрит.
– Спасибо, – Лина попыталась улыбнуться, – наверное, я слишком долго была на солнце. Но мне уже лучше.
– Слава Ангелам, – последовал тихий ответ.
Девушка отставила чашку и принялась поправлять под спиной Лины подушки, усаживая ее на огромной кровати.
Тут Лина спохватилась: лежала она, укрытая по самое горло, в нижнем белье. Верхняя одежда, что на ней оставалась – свитер и джинсы – куда-то пропали. А в заднем кармане джинсов оставался паспорт…
– Где моя одежда? – осторожно спросила Лина.
– Милорд приказал отдать в стирку.
– Черт… – только и выдохнула Лина. Паспорт. Фотография бабули…
– Но все, что было в карманах, на трюмо, – торопливо добавила девушка, – изволите проверить?
– Нет, спасибо. Я верю… вам…
Лина из-под ресниц оглядывала помещение.
Если это и была спальня, то наверняка спальня кого-нибудь монарших кровей. Нежно-голубые обои, позолоченая лепнина на потолке, лавандового цвета драпировки, обрамляющие высокое окно. Сквозь стекла все так же светило солнце.
А мебель! Подобное Лина видела только один раз, в Эрмитаже. Сплошная резьба и позолота.
Раритетная мебель, в общем.
– Что это за дом? – обратилась она к девушке, которая, судя по всему, была прислугой.
– Это особняк мистера Вилмера. Вернее, Дамиана Вилмера, мисс.
«Исчерпывающе», – только и подумала Лина. Знать бы еще, кто такие Вилмеры…
«Наверняка шишки какие-нибудь местные», – решила она, – «и принес меня сюда, видимо, хозяин. Дамиан Вилмер».
Лина вновь посмотрела на девушку. Выглядела та худенькой и бледненькой, как будто недокормленной – вот они, прелести цивилизации девятнадцатого века!
– Как тебя зовут?
– Катарина, мисс…
– Э… Катарина, скажи пожалуйста, мне можно во что-нибудь переодеться?
– О, конечно! Его светлость велел подать вам пеньюар и сорочку. Я повесила их в изножье кровати. Переодеть вас?
– Я сама, благодарю, – Лина села на кровати.
Белоснежная пена кружев действительно ожидала ее.
Поняв все без слов, Катарина быстро вышла.
А Лина свесила ноги с кровати, осторожно поднялась во весь рост – тут же ее качнуло от слабости, но положение спас резной столбик, поддерживающий балдахин.
«О свежем белье, конечно же, можно забыть», – она вздохнула. Затем стянула все-таки то оставшееся, что на ней было, нырнула в тончайшую, словно паутинка, сорочку – та оказалась до пят – и накинула поверх пеньюар, который вполне мог сойти за предмет высокой моды. Завязала на груди белую атласную ленту.
Почувствовав себя чуть более защищенной, Лина босиком пересекла спальню и остановилась перед трехстворчатым трюмо на гнутых ножках. Там, рядом с цветными флакончиками и коробочками, в самом деле лежал ее паспорт в потертой обложке. Она раскрыла его и вздохнула с облегчением – фото бабушки осталось на месте, равно как и полис медицинского страхования. Хотя… на кой он ей здесь?