Больше месяца прошло с тех пор, как Облачный город был осаждён. И почти столько же с тех пор, как ворота открылись, впуская воинов августа. С той ночи Калли уснула в кровати только раз – прошлой ночью. Но тогда мысли о грядущем слишком тревожили её, чтобы она могла спокойно спать. А теперь всё худшее свершилось, и оставалось принять новую реальность такой, какая она есть.

Калли потянулась и села. Она ещё не успела собраться с мыслями и сообразить, что следует делать теперь, когда повернула голову, и взгляд её упал на супруга, раскинувшегося на другой половине просторной кровати.

– Ты! – выдохнула она, но голос прозвучал так громко в тишине спальни, что зазвенели стёкла на полках.

Маски больше не было на лице Эжена. Он лежал на спине, чуть раскинув в стороны руки и явно ни о чём не беспокоился. Одеяло сползло, открывая взгляду Калли рельефный абрис мускулов, какой бывает у тех, кто тщательно следит за собой. Чёрные кудри разметались по подушкам, а на подбородке пробилась первая утренняя щетина.

Но всё это мало интересовало Калли в тот момент, потому что взгляд её полностью сосредоточился на лице того, кто лежал рядом. Калли его узнала.

– Ты! – уже громче повторила она и, спрыгнув с кровати, попятилась.

Эжен приоткрыл один глаз. Рассеянно посмотрел на неё. Подумал – и открыл второй.

– Я. Ну и что?

– Ты… Вы! Вы ворвались в мой покой! Вы видели меня, когда я…

Эжен вздохнул и сел.

– Я видел вас очаровательно голой. Немного опередил события, что с того? Между прочим, я считаю в некотором роде оскорблением тот факт, что сегодня ночью вы так и не показались мне целиком.

Калли стремительно побледнела. Теперь она понимала, зачем жениху потребовалась маска. Если бы она узнала о случившемся до свадьбы…

«То что?..» – спросила себя Калли, и на неё накатило бессилие. Она сделала ещё шаг назад и, почувствовав спиной стену, сползла по ней вниз и уронила голову на колени.

– Звезда, почему ты так ненавидишь меня… – прошептала она.

Эжен с минуту наблюдал за супругой. Утренняя – растрёпанная и взбудораженная – Калли была необыкновенно мила. Захотелось протянуть руку и коснуться её, убрать упавшие на лицо пряди волос.

Эжен решил не отказывать себе в удовольствии. Поднялся с кровати и, устроившись на корточках перед Калли, заставил её поднять лицо.

Скула Калли опухла и приобрела зелёный цвет. Пожалуй, только она и портила красоту девушки.

Эжен провёл кончиками пальцев по краешку синяка, и Калли тут же пробила дрожь.

– Кто сделал это с тобой? – спросил Эжен, не убирая руки.

– Не знаю, – Калли устало качнула головой. – Какой-то солдат, из тех, что везли меня сюда…

– Жаль, что ты не помнишь его имени. Я бы приказал запороть его до смерти.

Калли усмехнулась без всякой радости, но в глазах её промелькнула толика тепла.

– Он был в своём праве, – сказала она. – Я оказалась пленницей. Жаловаться не на что.

Эжен не стал отвечать на эти слова.

– Я прикажу принести целебный лосьон, – сказал он вместо этого и встал. Подошёл к двери и, приоткрыв, крикнул: – Амандин! Принеси нам настой с розмарином и календулой. И где завтрак, чёрт бы вас всех побрал?

Эжен отвернулся от двери и, потягиваясь, прошёл по комнате к окну. Калли против воли наблюдала за тем, как переливаются мускулы на его подтянутых ягодицах и спине. Эжен, казалось, ни капли не смущался своей наготы. А Калли мысленно сравнивала его и того, другого, который брал её до сих пор.

Рудольф был коренаст, хотя и нельзя сказать, чтобы толст. Если бы Калли не знала абсолютно точно, что в жилах его течёт королевская кровь, она скорее подумала бы, что Рудольф – какой-нибудь рождённый кухаркой бастард. Лицо его было в целом правильным, хотя на нём и выделялся характерный для всех представителей правящей фамилии утолщённый нос.