— Гектор, что за глупости приходят тебе в голову после четвертого кувшина вина? Назначь баронессу придворной дамой, и она будет стеречь твою будущую супругу получше, чем все овчарки Горного княжества. И донну Амалию тоже. Пусть обе сомневаются в твоей благосклонности и не чувствуют себя уверенно. Они будут слишком заняты борьбой друг с другом, чтобы серьезно навредить королеве, и при этом не выпустят ее из поля зрения.

— Ты всегда был кладезем хороших идей, Тармель. И все-таки — не жалеешь, что спас меня?

— О, да ты напился больше, чем обычно. Ты опять про ту охоту?

— Да, братец. Глядишь, придержал бы пику — и сейчас примерял корону.

— Нет. Кому тут жалеть, так это Ксандру — ведь это он услышал камнепад и прискакал к пещере, в которой нас завалило. Мог проехать мимо, мог сделать вид, что не слышал. Мог не разбирать завал, сказав, что наша гибель — дело богов. И Джастин бы его послушал…

— Вечно ты все сводишь к нему. Ксандр то, Ксандр се! Он тогда выслуживался перед Джастином, а не нас с тобой вытаскивал. Между прочим, баронесса сначала тоже липла к нему, пока он не выбрал себе эту танцовщицу из борделя.

— Ты ревнуешь, а королю не к лицу ревновать…

— Я еще не король, Тармель. Но это дело времени. Хартскую ведьму в храм, тебя в советники, Ксандра — послом к соседям. Пусть в Горном княжестве овцам хвосты крутит. 

Великие герцоги, пошатываясь и поддерживая друг друга, медленно прошли мимо меня. От них за два метра несло вином, сладкими духами и терпким потом. Я зажала нос — от таких ароматов на голодный желудок меня мутило.

Значит, великие герцоги тоже имеют свои тайны. Выходит, Тармель когда-то спас Гектора, а Ксандр выручил из беды их обоих. А вот покойного Джастина, похоже, все не любили в равной степени.

Хорошие новости состояли в том, что теперь я знала, кто из герцогов как выглядит. Плохой новостью было то, что великий герцог Ксандр, на которого я так рассчитывала в своих планах, оказался тем самым насмешливым и высокомерным козлом. 

При мысли о котором сердце делало лишний удар, а в солнечном сплетении начинало жечь. Вот же беда! Нашла время. 

В мое укрытие просунулась серая кошачья морда и вопросительно муркнула, оглядываясь. Правильно, чего я тут сижу, не просто так же, может, у меня тут мышей много?

Шаги герцогов стихли, потом грохнула засовами дверь и раздался взрыв хохота, уже приглушенный. Я подождала еще пару минут, но вокруг стояла тишина — только потрескивали факелы и где-то назойливо свистел сквозняк. 

Дверь в покои великого герцога Ксандра была приоткрыта, в коридор падал луч бледного света. Я прислушалась — ни звука. Сложив на удачу пальцы, я скользнула в щель и осмотрелась. 

Да, тут явно праздновали. С размахом.

На дубовом столе валялись пустые кувшины, два из которых были разбиты. С края столешницы капало на пол, и внизу уже набралась целая красная лужа. На большом блюде лежали остатки мяса, хлеба и чего-то белого — кажется, овечьего сыра. 

Два больших стула опрокинуты, на них кучей громоздятся тряпки, похожие на женские платья, только рваные и промокшие от вина.

Картины на стенах перекошены, словно специально. Портрет покойного короля так и вовсе исчиркан углем — на нем нарисовали мишень. В ее центре вызывающе торчал короткий нож. 

Четко во лбу. Братская любовь — она такая.

В широко распахнутое окно врывался теплый ветер и стегал тяжелой занавесью по уже опрокинутой вазе с цветами. 

Пахло тут вином, горелым мясом и дымом из почти погасшего огромного камина, в котором тлели книги вместо поленьев. Толстая бумага горела неохотно, сильно чадила и воняла.