Служанка появилась как театральная примадонна – только после третьего звонка. Блеклая, испуганная конопатая девушка, но в добротном платье, аккуратно причесанная и даже с красивыми бусами из янтаря на шее. Серые покрасневшие глаза бегали, словно она стянула что-то у хозяев и теперь боится, что ее поймают.

Священник приказал ей принести бокалы и вино. Девушка присела в коротком реверансе и бросилась исполнять.

Низкий стол оказался в мгновение ока сервирован на двоих. При виде порезанных на ломтики фруктов и теплого хлеба я сглотнула слюну, но что-то мне подсказывало – брать с блюда хотя бы маленький кусочек смертельно опасно.

Того, что рассказал мне толстяк по дороге, вполне хватило для того, чтобы хорошенько испугаться.

Тот, кто убил короля и чуть не добил королеву, обязательно захочет завершить дело. И яд в этом плане куда надежнее какого-то магического тумана. На престол очередь из троих герцогов и их многочисленной родни, и какая-то чужая королева им не нужна.

Поэтому я взяла в руки бокал, поднесла к губам, но в последний момент, словно раздумав, отставила в сторону.

Толстяк тут же заколыхался, беспокоясь:

– Ваше Величество, вы останетесь совсем без сил. Завтра похороны, и силы вам понадобятся. Гробницы королей место отдаленное, а до самих подземелий придется преодолеть множество лестниц.

– Я постараюсь, – пролепетала я. – Но так больно в груди.

И вздрогнула от грохота – служанка уронила поднос, на котором несла графин с фруктовым морсом и сдобу, и теперь спешно собирала осколки с пола, испуганно не поднимая взгляда.

Толстяк негодующе покачал головой и успокаивающе дотронулся до моего рукава. В этом месте мне полагалось плакать, потому что я чудом выжившая безутешная вдова.

Пару слезинок выдавить получилось без проблем – стоило вспомнить адскую боль во время приступа и ветеринарку с Карасиком.

Толстяк подал мне тонкий платок, я осторожно промокнула глаза, дав слезам скатиться на щеки. Служанка наконец управилась с уборкой и тихой мышью исчезла.

Я встала, рассеянно прошла к окну, заодно убедившись, что решеток снаружи нет – только толстые ставни и виноградные лозы, карабкающиеся по стенам до крыши.

Дошла до зеркала, отметив, что туфельки у королевы явно не для ходьбы придуманы: прошла всего ничего, а ремешки уже растянулись.

Я, словно случайно, оступилась, прихватив край тяжелого покрывала, и ткань с поверхности зеркала сползла целиком.

– Сейчас, Ваше Величество, я помогу, – всполошился толстяк.

Но пока он вставал из кресла, пока ковылял ко мне, я успела себя рассмотреть.

Зеркало оказалось мутным и зеленоватым – никакого сравнения с привычными современными зеркалами. Посередине на отражении шло искажение, оно раздваивалось. Рассмотреть детали удалось с трудом. Но основное я увидеть успела.

Королева действительно была очень молода. Очень простенькое личико, как у деревенской дурочки. Потому что стоило мне упустить контроль над мимикой, как выражение у девушки в зеркале стало откровенно глупым – ротик распахнулся, а глаза округлились, как у аквариумной рыбки. Сходство усиливали пухлые щеки и общие мягкие черты.

Но стоило мне напрячься, как выражение лица менялась – губы изгибались в моей улыбке, а бровь иронично ползла вверх. Стоп, вот это лучше придержать!

Я скорбящая королева, у которой завтра похороны мужа, пусть лучше будет вид глупой дурочки. С дурочек спроса меньше.

Собственный возраст радовал и огорчал одновременно – восемнадцать или девятнадцать лет. Я и забыла, что такое быть молоденькой. Но своего родного тела очень не хватало.

Из хороших новостей были: очень густые каштановые волосы, уложенные в сложную прическу. Правда, блеклые, но даже здесь, думаю, не проблема раздобыть крапиву или лен. Темные брови красивой формы – но можно подровнять. Ладная фигура – третий размер груди при узких бедрах, а отсутствие талии благополучно скрывалось корсетом.