И еще повезло в том, что это был четверг, а не суббота или воскресенье, тогда бы никто не поверил в ночные бдения над проектом в начале сентября у третьекурсницы. Прежде родители держали ее в ежовых рукавицах, и фраза до десяти быть дома была убийственной, когда многие сверстницы и в девятом классе позволяли себе гораздо больше. Учеба в Универе, да еще третий курс дали ей шанс на такую вольность. Конечно, мама прочитала нотацию, но Наташка почувствовала волю. Пришла пора. Она получила молчаливый карт-бланш…

– Простите, вы еще здесь? – откуда-то издалека звучал знакомый голос.

– Герка! – взвизгнула она, – напугал…

– Стесняюсь спросить, сколько сахара изволите?

– По две ложки кофе и сахара, треть молока, – привычной скороговоркой выпалила девушка, но вспомнив свою роль, добавила после паузы, – по стеночке и не перемешивать.

– Изволите пригласить «кровавую Мэри»?

– И не думай!

– Тогда, может, позвоним родителям, чтобы тебя не объявили в розыск.

Ей показалось, что ботаник читает ее мысли. Она же почти сама вспомнила, что обещала маме перезвонить утром. Заметив, что на кухонном столе появился ноутбук, сделала вид, что не удивилась.

– Я купил модем с новой симкой, – Гера начал бубнить свои любимые подробности, – позвоним через анонимный сайт, где можно подставлять исходящий номер. У вас дома аппарат с номероопределителем? – Она кивнула. – Тогда я подставлю в исходящий вчерашний номер таксофона на Ленинградском вокзале.

– Зачем это?

– Если ваш домашний телефон пишут, то этот номерок уже знают. Могут подумать, что мы специально с него звоним, чтобы намекнуть, на то, что собрались уезжать.

– Мудрено что-то…

– Я оставил у таксофона карточку бесконтактной оплаты, зарегистрированное на мое имя. Пин-код вводить не нужно. Платежи до тысячи рублей. Суммы на карточке хватит на пять-семь покупок. Если меня пасут, то ребятам будет чем заняться.

– Все так серьезно? – Наташка разом все вспомнила.

– Не боись. Надевай эту гарнитуру и поговори с мамой. Если она сейчас на работе, введи в это окошко ее рабочий. Помнишь?

Все произошло, как нельзя вовремя. Мама сказала, что посмотрела на телефон и он тут же позвонил. Пока удалось развеять все сомнения, хотя это было странно. Впрочем, отчего-то вспомнились задушевные разговоры на даче. Этим летом зачастила тетя Света и они вдвоем с мамой стали заводить разговоры о женитьбе, детях, возможной ипотеке для молодых… М-да, пришло время, и ее потихоньку подталкивают к этой мысли…

– Изволите прогуляться? – он шаркнул ножкой. – Заложить экипаж или променад?

– Гер, мы серьезно пойдем гулять?

Он только широко улыбнулся.

– Как давно я не была на Невском… Давай прогуляемся до самого Эрмитажа.

– Если ты не против, мы заглянем на полчасика в читальный зал Отдела рукописей Эрмитажа. Это тоже на Дворцовой.

– Зачем?

– Тебе говорили, что, когда ты искренне удивляешься глаза становятся как эти кофейные блюдца? – серьезно произнес Гера.

Она отмахнулась, но не смогла сдержаться и оба расхохотались

– Гер, я серьезно. Ты что затеял?

– Я позвоню быстренько, и ты все поймешь.

Он надел гарнитуру и постучал по клавишам ноутбука.

– Доброе утро, Елизавета Михайловна… Да, опять я… Александр Львович обещал… Да, было письмо на имя Пиотровского… Да, двое студентов МГУ… Надеюсь, вы подписали письмо… Спасибо вам огромное, а то мы всего на день, вечером обратно в столицу… Через час будем.

Он глянул на Наташку и едва выговорил сквозь смех:

– Спрячь свои блюдца… А то по дороге расколотишь… Это же Питер!

Читальный зал номер один Отдела рукописей Эрмитажа хранил документы, созданные до 1970 года. Здесь царил порядок и тишина. Пропуск на имя Боброва для двух студентов МГУ томился в папке охранника, и когда тот проверил студенческие билеты Боброва и Черняевой, вертушка на входе подмигнула зеленым огоньком.