– Может быть, она примет меня?

– Вы хотите исповедоваться?

«Нет», – подумал Стриж и все же утвердительно кивнул. Девушка провела Дезета в маленький полутемный храм и указала в сторону зашторенной кабинки.

– Идите туда.

Стриж отдернул шторку. Свет падал откуда-то слева и сверху, широкое решетчатое окно отделяло кающихся грешников от исповедницы.

– Добрый день!

– А, это вы…

Стриж поневоле поежился – желтые, словно у совы глаза монашенки не мигая, смотрели сквозь решетку.

– Простите, мать Наан, я обманул вашу служанку. Мне не нужна исповедь, но у меня есть просьба… Вы принимаете смиренные просьбы у таких, как я?

– Чего вам надо, святотатец?

– Выход в в кибер-сеть. Клянусь – ничего противозаконного. Просто частное дело. Я хотел бы разрешить его наилучшим образом. Быть может, святая атмосфера этого дома…

Монашка прервала его резким жестом сухой руки.

– Хватит! Не глумитесь над тем, чего не понимаете. Роза! Роза!

На крик поспешно явилась уже знакомая Стрижу рыжеволосая послушница.

– Проводи мастера Дезета. Нет, не на выход – в читальню, пусть воспользуется моим терминалом. Потом покажешь ему выход. И позаботься, чтобы он не вертелся здесь дольше необходимого.

Роза в лиловом колпаке, смиренно опустив раскосые козьи глаза, засеменила куда-то вглубь храма. Стриж следом за ней вошел в убогую комнатушку, заставленную шкафами. Отсутствие пыли на томах проповедей указывало на то, что ими пользовались довольно часто. Терминал кибер-сети притулился в углу. Дезет устроился на колченогом стуле. Монашка, по-видимому, и не собиралась уходить.

– Подождите снаружи, Роза.

Девушка нехотя вышла. Стриж вытащил из кармана смятую бумагу, распрямил, разгладил ее на столе.

– Система, готовность! Раздел «уником-справочник», ключ 12738465, поиск абонента. Старт!

Старый кибер долго молчал. Потом выплюнул на экран обведенное тонкой ретро-виньеткой сообщение: «Анонимный абонент на территории Каленусийской Конфедерации».

– Отбой.

«Для Департамента слишком кратко, а Оттон ни при чем, – подумал Стриж. – Это она, доказательства минимальны, но достаточны». Он отодвинул стул от терминала и устроился так, чтобы в окно было видно пыльную дорогу, сетку ограды и наглухо закрытые ворота.

«Итак, случилось нечто экстренное. Я не буду гадать, что именно, примем это как данность. Записка – предупреждение об опасности, но в основном крик о помощи. А теперь, птица Стриж, пришла пора принимать решение – кому и зачем мы будем помогать…»

Дезет на минуту закрыл глаза, потом открыл их. За окном ничего не изменилось, только к воротам робко подошла стайка худых, пыльных кур.

«Не будем обманывать себя, мое первое побуждение – рвануть туда. Но только стоит ли прислушиваться к первым побуждениям, а? Ты гоняешься за иллюзиями, Стриж – леди сострадательница тебя не любит. Точнее, она любит каждого, кто чувствует себя паршиво, и ровно столько времени, сколько он чувствует себя паршиво. Она не виновата, такова ее ментальная природа».

Дезет выглянул в окно – никого. Куры сгрудились в кучку, явно собираясь штурмовать ограду.

«Любой сострадатель – человек извращенной природы, он замкнут на ощущения своего пси, ловит обрывки чужих жизней, ниточки мыслей, клочья стремлений. Я нулевик, я для нее феномен-загадка, она не может меня прочитать и отставить в сторону. Только поэтому ее интерес продержался чуть подольше. Как ты думаешь, Стриж, чем она занималась, когда тебе грозил эшафот? Когда тебя били в претории и проверяли там на детекторе лжи? Когда ты стоял перед императором Иллирианским, отказываясь по холуйски отвечать нашему жизнерадостному маньяку?»